Крадущийся хаос - стр. 22
Дэвисы выехали из Арканзаса в начале года, надеясь обжить новую землю к открытию пахотного сезона. Продвигались они медленно; в Арканзасе проезды плохи, но на индейской территории повсюду лишь округлые холмы и красные песчаные дюны без всякого признака дорог. По мере того как равнина становилась все более плоской, разница нового ландшафта с их родными холмами угнетала их больше, чем они ожидали. Но они обнаружили, что жители пограничных с индейцами поселений приветливы, да и сами индейцы выглядят дружелюбно и ведут себя донельзя цивилизованно. Час от часу встречая на пути других пионеров, Дэвисы вступали в шутливые перебранки, клянясь перещеголять друг друга в фермерских успехах.
По сезону змей было немного, и Уокер не особо страдал от своей специфической фобии – и даже индейские легенды о змеях на ранних этапах путешествия не чинили препон, к тому же переселившиеся с востока племена не придерживались диких верований своих западных соседей. К краху безоблачного будущего подтолкнул рассказ одного белого мужчины родом из селения Окмугли – именно он намекнул Дэвисам о существовании традиции поклонения Йигу, и сей намек произвел небывало сильное впечатление на Уокера. Бедняга расспрашивал о нем снова и снова, вытягивая из рассказчика все больше наводящих дрожь подробностей.
Стало ясно, что Уокер сильно перепугался. Он сделался небывало осторожным во всем, что касалось обустройства лагеря на ночь, тщательно проверял кусты и заросли травы, начал по возможности избегать избыточно каменистых мест. В каждом чахлом кустике, во всякой трещине в больших плитообразных скалах ему мерещились затаившиеся змеи. К счастью, никто из встречающихся на пути людей не усиливал его невроз новыми байками.
Вскоре Дэвисы обнаружили, что становится все труднее ставить лагерь в стороне от скал. Наконец это сделалось совершенно невозможным, и бедный Уокер решился прибегнуть к совсем уж детскому средству, взявшись распевать какие-то деревенские заговоры от змей, по детству еще знакомые. Два-три раза ползучие рептилии взаправду показывались, и их вид не способствовал попыткам страдающего Уокера сохранить самообладание.
Вечером двадцать второго дня путешествия ярые порывы ветра вынудили опасавшихся за своих мулов Дэвисов искать пристанище в как можно более надежном месте. Выбор пал на утес, возвысившийся необычайно высоко над пересохшим руслом Канадской реки. Уокеру не понравилось скалистое место, но Одри удалось его уговорить, и они подвели распряженных мулов к защитному склону. Фургон подогнать у них не вышло – непроходимые колдобины в половину колеса глубиной изрыли землю, и по ним ему было никак не проехать.
Меж тем Одри, осматривавшая груды камней подле фургона, заметила, что немощный старый пес настороженно принюхивается. Взяв ружье, она двинулась за ним – и уже через несколько мгновений возблагодарила судьбу за то, что прежде мужа обнаружила жуткую находку – поскольку там, уютно разместившись в промежутке между двумя валунами, было то, чего ему явно видеть не следовало, а именно, целый копошащийся ворох новорожденных гремучих змей.
Стремясь уберечь Уокера от очередного шока, Одри решила действовать. Она крепко сжала ствол ружья и навела его на корчащихся тварей. В ее глазах они были отвратительны… но ничуть не страшны. Когда дело было сделано, Одри стала палкой засыпать змей красным песком и высохшей травой. Следовало спрятать их тела до того, как Уокер привяжет мулов и придет сюда. Старый Волк, помесь австралийской овчарки и койота, куда-то пропал, и Одри опасалась, что он отправился за хозяином.