Краденое счастье - стр. 33
– Татьяна! – легкий акцент тут же заставил мое сердце пропустить несколько ударов. Не просто пропустить – оно зашлось так сильно, словно меня швырнуло на качели вниз на адской скорости. Не оборачиваясь, прибавила шагу. Машина последовала за мной. Только этого мне и не хватало, чтоб испанец следил за мной.
– Таня, давай подвезу. Холодно, дождь. Ты замёрзла. Садись в машину.
Тоже мне, заботливый выискался, когда мне руки заламывал, не заботился. Изо всех сил стараясь не смотреть на машину, пошла еще быстрее.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Усмехнулась… Два раза подвернула ногу, полил дождь, чтоб он был неладен. Не хочу слушать этого безумца, цитирующего стихи… но в груди становилось тепло и щекотно.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама, в толпе детей
Играть и прыгать не хотела
И часто целый день одна
Сидела молча у окна.
Не выдержала рассмеялась, стараясь сдержаться и не оборачиваться. И досадливо, и в то же время… как-то необычно. За мной едет тип на «Мазерати» и читает мне Онегина. Резкий порыв ветра выдрал зонт из моих рук, его унесло куда-то на дорогу, а я хотела побежать за ним, споткнулась, уронила сумку, из нее все выкатилось на мокрый асфальт. От досады, злости, ощущения собственного ничтожества начало трясти, и казалось, я сейчас опять разрыдаюсь.
Принялась все засовывать в сумку, когда заметила, как смуглые руки с массивными толстыми кольцами и золотыми часами на запястье собирают со мной визитки, помаду и… тампон. Протянул мне, я отобрала, чувствуя, как обожгло стыдом все лицо. Испанец усмехался уголком своего умопомрачительного рта, сидя со мной на четвереньках. И этот взгляд… невероятный жгучий блеск, от которого хочется себя куда-то день и кажется, что одежда резко стала прозрачной или где-то порвалась.
– Спасибо.
Встала во весь рост. Оба мокрые – и он, и я.
– И все же я тебя подвезу. Ты мне должна, я из-за тебя промок.
– Вас никто об этом не просил!
Отрезала и отвернулась, чтобы пойти дальше к остановке, но он схватил меня за локоть и развернул к себе так, что наши лица почти соприкоснулись, и я посмотрела ему в глаза.
– Перемирие. Договорились? Просто подвезу и отстану. Хорошо?
Боже, разве я не должна ощущать все оттенки ненависти? Разве он не должен вызывать во мне отторжение? Но эти глаза… сводят с ума. Берут в плен, завораживают, эта властность, эта обжигающая страстность, этот жар несвойственный нашим мужчинам, напор и наглое обаяние. По его щекам катятся капли воды. Показалось, что это длится вечность. Пока я смотрю ему в глаза, а он мне. И я… я отвечаю.
– Да.