Краденая невеста-2 - стр. 36
Что я о нем знала? Он даже не счел нужным посвятить меня в свои планы. Я понятия не имела, например, что Давид собирается стать мэром!
И мы оба знаем, что не будет. Не будет никакого медового месяца. Если его планы удадутся, дел будет невпроворот. Мы и видеться практически не будем. А если нет… Проблемы с их империей не растворятся сами по себе.
Да. Кто-то скажет, что это дела мужчин. Что женщину не нужно в них посвящать. Это не для нас.
Но для меня это не так.
Жена должна разделять все, что касается ее супруга.
Разве то, что он ничего не рассказал мне о своих планах, не показывает его истинного отношения?
И это ведь лишь самое малое из всего, что накопилось. Что стоит между нами!
– Давид!
Меня сносит его напором, как ударной волной.
– Голодная?
Давид почти рычит, скользя по всей моей коже губами. Кажется, не осталось ни единого места, которое бы он не заклеймил. Своей неуемной страстью. Жаром своих губ. Слегка пробегаясь зубами.
Будоража, дурманя, игриво щекоча кончиком языка.
– Я ела. А ты? Голоден?
Обмякаю в его руках окончательно. Оплетаю шею, сжимая руки.
– Чертовски голоден. По тебе! Моя жена!
Накрывает мои губы, окончательно выбивая из меня дух.
Даже легкие сжимаются. Дышать невозможно…
Вернее, нет. Я дышу. Но только не воздухом. Я дышу им. Как он и говорил когда-то! Им…
И даже удары его сердца под моими ребрами, кажется, гонят кровь по моим собственным венам. Нет. Не кровь! Чистый электрический ток!
Глаза Давида хищно вспыхивают.
На миг кажется, что он просто повалит меня на постель и растерзает. Порвет на ошметки.
Обхватывает сильнее.
Побрасывает вверх так, что я обвиваю его бедра ногами. Цепляюсь за них, чувствуя, как прямо между ног в меня упирается его огромный член.
Горячий. Расплавленный. Окаменевший. С бешеными толчками в венах. Которые я ощущаю всем естеством. Меня встряхивает этими толчками. Бросает в жар.
– Жена. Девочка моя. Любимая моя. Саида!
Его сердце колотится оглушительно.
Давид исполняет свою утреннюю угрозу.
Подхватывает зубами край тончайшей ткани платья. Ровно там, где оно прикрывает грудь.
Дергает с глухим рычанием вниз. Тонкая ткань лопает. Плавно сползает вниз, влекомая его напором. Стягивает с меня одежду. Отшвыривает платье, превратившееся в тонкую лужицу под ногами.
– С ума сойти, какой я по тебе голодный.
Прикусывает тонкое кружево бюстгальтера. Заставляет меня вскрикнуть и вонзиться в его шею ногтями, когда жаркие губы втягивают мой сосок. Уже набухший. До боли чувствительный после нашей ночи…
– Вообще не представляю, как пережил этот день и не тронулся умом. Знать. Что здесь. В нашей постели. Ты. Моя. Податливая. Нежная. Обнаженная! Вся! Вся моя, Саида!
Его рука обхватывает мою грудь.
Сжимает. Не слишком крепко. Но меня всю, насквозь, пронзают острые вспышки. Тело горит. Внизу живота наливается тягучая тяжесть. Там все начинает подрагивать. Болезненно сжиматься.
– Моя… Моя единственная, – лихорадочно шепчет Давид.
Укладывает меня на постель, не давая опустить обвивающие его бедра ноги.
Незаметным рывком срывает тонкие трусики. Даже не замечаю, как остаюсь без них.
К нежным, истерзанным вчера, уже таким влажным, складочками, прижимается грубая ткань его брюк. Давид трется о самое естество, выбивая из меня новые и новые глухие стоны.
– Моя чувствительная. Моя сладкая.