Коза отпущения - стр. 9
А сам он не знает, как это делается. Как конструировать радиоаппаратуру – знает, а как жить за пределами разогнанного КБ – уже не знает.
Хорошо хоть не пьет…
Тут из дверей парикмахерской кто-то собрался выходить. Катя подобралась – нет, не пальто вовсе, а лиловая куртка. Ладно…
Она проводила взглядом еще утепленный плащ неопределенного цвета, коричневую куртку, зеленую удлиненную куртку и четыре разнообразных кожаных. Наконец в дверном проеме засветилось и пронзительно-желтое пальто.
На выход – приказала себе Катя. Марш, голубушка, отрабатывай сто долларов.
Когда она вышла из магазина, желтое пальто уже повернуло к перекрестку.
Катя шла следом метрах в десяти.
Женщина явно не подозревала, что за ней следят. Она двигалась неторопливо, да и поди поторопись на таких каблуках. Аккуратная головка проплывала мимо витрин. Женщина поглядывала на витринную роскошь без особого интереса, и Катя вдруг осознала – это была несерьезная для такой женщины роскошь.
Ее маленькая сумочка, повешенная наискосок, съехала вперед, и Катя видела только пересекающий спину ремень. Ноги у этой Инессы были весьма и весьма. Даже Катя сто раз бы подумала, прежде чем надевать пальто такой опасной длины – точненько по колено. А вот Инесса надела. Наверно, у нее дома и всякой кожи с замшей навалом.
Инесса вошла в дверь с зеркальным стеклом. Это было настолько новое кафе, что Катя, бывавшая в этих краях довольно часто, даже припомнить не могла – когда успели закрыть галантерейку, чтобы еще и отремонтировать помещение?
Катя решительно вошла следом, моля Бога, чтобы не пришлось раздеваться.
Свитерок на ней был старый, а юбка зашита небрежно. Оказалось, внутри имеется собственно кафе, со всякими изысками, вроде увитого искусственными цветами зеркального потолка, и то, что Катя назвала «предкофейником». Там был бар, стояли два столика и три игровых автомата, тут же перегородил дверь прилавок гардероба – пока, к счастью, закрытого.
Между кафе и предкофейником была стенка из металлических черных выкрутас, тоже с искусственными цветами.
Катя села в уголке со своей законной чашкой кофе и раскрыла «Бурду».
Оттуда, из-за выкрутас и «Бурды», ей было прекрасно видно, как Инесса садится за столик, спиной ко входу, как поправляет прическу, как берет меню. Из-за стойки вышел бармен, присел к ее столику, они о чем-то весело заговорили. Потом бармен встал и провел Инессу за стойку, туда, где в уголке стоял телефон.
Катя заволновалась – ей за то обещали платить деньги, чтобы она сообщала цифры и факты. Но разглядеть с такого расстояния, какой номер объект набирает в темном углу, тоже невозможно.
Катя засекла время. Разговор длился минуты полторы. Она записала это в блокнот. Пока записывала, Инесса опять оказалась за столиком спиной к Кате, и бармен – при ней. Высоченный плечистый бармен явно был приятелем – угостив Инессу кофе и чем-то в маленькой рюмке, не взял с нее денег.
Инесса направилась к выходу. И все время, пока она шла, довольная, нарядная, гордая, Катя сидела, словно окаменев, и глядела в это ухоженное лицо из своего уголка.
Это действительно была Инесса, та самая Инесса, не совпадение имени! Это была единственная в мире женщина, которую Катя ненавидела всеми силами души.
Пропустив ее мимо, Катя взяла себя в руки, встала и пошла следом. При всем своем атеизме она захотела поблагодарить какое-то Высшее Существо, хоть Аллаха. Вот и встретились. Вот дорожки и пересеклись. Есть правда на небесах. Божьи жернова мелют медленно, но верно. Чем бы ни согрешила Инесса, Катя уж позаботится, чтобы эта тварь получила по заслугам.