Коучинговый человек. Роман - стр. 31
Виктор осторожно освободился от объятий, посмотрел Вере в глаза.
– Ты кого-нибудь по-настоящему любила? – тихо спросил он.
– А что такое, Витя? Любила, не любила. Я что тебя замуж зову? – подбоченилась Вера. – Или под венец тащу. У меня муж есть. Вот его я и должна любить, да только не всегда получается.
– Оно и видно.
– Кому видно, а кому не стыдно. Я сама себе хозяйка, и ты меня, Витя, не учи!
– Ты права: не мне тебя учить. Сам хорош гусь.
– Какой самокритичный, беленький, пушистый. Гусь лапчатый! Только сдаётся мне, Витя, что твоя любовь Ирине не нужна.
Тут Вера опомнилась и со страхом посмотрела на Виктора.
– Прости, Витя, – попыталась она взять его за руку и расплакалась. – Дура я грешная! Что наделала…
Но Виктор отдёрнул руку, вышел на улицу. Дрожащими пальцами он достал сигарету и, прислонившись к перилам спускающейся к речке деревянной лестницы, закурил. Внизу журчала по камням вода. Она уносила с собой жёлтые листья, пучки засохшей травы и порыжевшие обломки еловых ветвей. Дул северный ветер, и высоко в небе раздавались крики запоздалых перелётных птиц. Виктор поднял голову, пытаясь найти стаю, но она успела скрыться за набежавшей тучей. «Куда они летят?» – подумал он, и, как в детстве, ему захотелось самому улететь вместе с ними.
Глава 3
Москва! Наша гордость и доблесть, возведённые в величие кремлевских башен, в позолоченные купола церквей и монументы героям-защитникам русской земли. Москва! Ты город революций и потрясений, народной славы и народного горя. Москва! Ты город убийца, уничтоживший в годы сталинских репрессий миллионы человеческих жизней. Сегодня ты стала городом-клоакой, столицей современной России, в которой при новом общественном устройстве ярко проявились черты неоклассицизма первоначального накопления капитала.
Воры, бандиты и коррупционеры втоптали в прах твоих улиц окончательно обнищавшую и растерявшую всякое достоинство массу городского населения. Им, униженным и обобранным, теперь не до твоей славы, Москва! не до твоих златоглавых церквей! и даже – не до Бога! Ибо тот сотворил Человека для Любви к ближнему своему. Они же, вместо любви друг к другу, сейчас испытывают зависть и ненависть, злобу и отчаяние, забывая о детях и матерях, о самом святом, что есть в человеческом обществе.
Куда ж ты стремишься и так рвёшься теперь, Москва? Кто сегодня твой бог? Это ДЕНЬГИ! Они – твой бог, Златоглавая! Недаром в церковных перезвонах уже меньше слышится малиной звон. Люди! Послушайте, как надрывно гудят московские колокола! Вы слышите?
– Бом-«ба-бло», бом-«ба-бло», бом-«ба-бло»…
Господи! Прости меня… Но я слышу с утра и до вечера: дома – по телевизору, у соседа – на вечеринке, в подворотне, в тёмных переулках и дворцах новоявленных русских – везде, странное, но уже приятное нашему уху, магическое слово: «БА-БЛО»!
…Конечно, в такие пространные рассуждения Виктор не вдавался, и приезжая каждое утро на работу в Москву, он мучился только одним вопросом, где взять деньги, чтобы прокормить семью и рассчитаться с кредиторами. И при этой мысли Виктор поёживался от мысли, что в его карманах лежат всего лишь несколько сторублёвок. В конце концов, он решил, что так жить дальше нельзя. «Надо, что-то делать и выползать из этой трясины. Но как?» – этот вопрос постепенно стал для него основным и самым мучительным.