Коучинг война - стр. 6

коучингу в организации прусской армии. Банге показывает, что эффективность военной машины Пруcсии состояла в умении выполнять стратегические задачи, и это выражалось в стиле командования, при котором больше всего ценились гибкость и неординарность мышления в рамках четко определенной цели.

Другой пример – из эпохи Холодной войны. Бригадный генерал ВВС США Раймонд A. Шулстад, который служил в стратегической авиации США (бомбардировщики, несущие ядерное оружие) и занимался ее реорганизацией, в своей публикации «Лидерство и управление посредством влияния» показывает с какими проблемами он столкнулся, когда был назначен на этот пост и как взаимодействовал со своими коллегами, в том числе из других ведомственных структур.

Генерал делает вывод: «нужно использовать основные функции эффективного менеджмента для организации, планирования, управления и контроля, но навыки убеждения и переговоров становятся более действенными при отсутствии иерархического управления»10.

Вместе с тем, необходимо учитывать и методику коучинга в спорте, так как спортивные игры являются мирной версией военного противоборства. Как показывает военный историк Луис Лазаро Тихерина, «футбол в древности, был не таким, как в наше время, выступая как форма рекреационного спорта для масс, а являлся дисциплиной, используемой в качестве военной формы управления или учений…

Если тренер (коуч) или менеджер проницателен и обладает стратегическими навыками, скажем, как у генерала, то он будет создавать различные тактические процедуры для многих сценариев, которые могут произойти на поле. Необходимо учитывать победу, тупик, или даже очевидное поражение, и, таким образом, тренер должен поддерживать товарищеское отношение в коллективе команды независимо от конечного результата, чтобы иметь возможность играть в другое время.

То, что можно узнать из футбола и применить к военной науке, заключается в том, чтобы не впасть в излишнюю строгость стратегического и тактического застоя. Другими словами, всегда есть потребность расти и учиться у других в вечно творческой области военной науки, как тренер по футболу или коуч может учиться на своих собственных коучинговых ошибках и быть готовым приспособиться к лучшему видению, чем его собственное»11.

Но нужно учитывать, что даже если опираться на уже существующие модели, например, теорию сетецентричной войны, в документах Пентагона четко указано, что эта «сеть, в сочетании с изменениями в технологиях, организации, процессах и людском потенциале, возможно, позволит создать новые формы организационного поведения»12. Следовательно, новый виток развития, который пока еще не четко представляется даже самими апологетами новых концепций войны, вполне возможен.

Следует отметить, что многие современные авторы, которые занимаются проблематикой сетевых войн, упускают из виду сами сетевые теории. На наш взгляд, это является серьезной ошибкой, так как в фокусе внимания остается только видимая часть процессов. А для полного комплексного понимания нужно знать исторический контекст, развитие политических формаций, модель общества и научные концепции, которые органично связаны с указанными категориями.

В нашем случае мы будем вынуждены ознакомиться с тезисами Бруно Латура об акторно-сетевой теории, идеями Харрисона Уайта о катсети (категория + сеть), Чарльза Тилли о связанной общности, рассмотреть самоорганизующиеся сети в государственном управлении Хэнфа и Шарпфа, а также развитие интеграции ЕС в контексте дескриптивной теории, добавить исследования Жана Бодрийяра и других социологов постмодернистов (ризоматические теории), теорию интернет технологий Мануэля Кастельса, и только на их базе применять разработки А. Сибровски, Дж. Гарстка, Дж. Аркилла, Д. Ронтфельда, Дж. Бойда, Дж. Уордена, Т. Барнетта, Д. Альбертса и других.