Котенок Господа Бога. Рождественские истории (сборник) - стр. 14

Оксана бросилась из ванной в спальню, где в темноте маленьким холмиком под толстым одеялом проступало тельце Клавочки.

– Пойдемте, пойдемте, – бормотала Оксана, – там вас к телефону!

– Кто, кто? – шептала в ответ Клавочка. – Не пойду, бог с тобой. Трясуны?

– Не знаю, не знаю, – повторяла Оксана.

Ее мать между тем что-то вопила в телефон, что-то даже вроде диктовала, кого-то слушала с красными щеками.

Когда Клавочка поднесла к уху трубку и своим жестяным голоском сказала «Вас слушают», связь внезапно прервалась.

– Кто это, кто говорит? – безнадежно спрашивала Клавочка у молчащего эфира и повторяла: – У телефона!

– Не знаю, не знаю, – пожимала плечами Нина Сергеевна. – Иерусалим!

– Лена? – помолчав, сказала уверенно Клавочка.

– Да она не представилась.

– Жива, не преставилась, – покивала старушка и пошла в туалет.

Вернувшись, она сказала:

– Во, сколько прошло, она забеспокоилась про сына. Совесть заговорила. А со мной не захотела.

На следующий вечер, чтобы как-то порадовать своих, Оксана прихватила со склада небольшую тую в горшке – чтобы она сыграла роль елочки с последующим возвращением на место.

Клавочка посмотрела на тую и сказала:

– О, вечный покой.

Такое у нее было настроение. Она трудолюбиво смотрела все криминальные выпуски про бандитов и аресты, находя в этом временное успокоение, то есть каждый раз именно в данный вечер, прямо у нее на глазах, справедливость торжествовала. Но оптимизма ей это не прибавляло.

– Да это как бы елка, – пояснила уставшая Оксана. – Импортная.

– У нас такая же посажена в ногах, в Полтаве. Где папа с мамой и мои Витюшка с Толечкой.

Ничего себе порадовала Клавочка бедную Оксану.

Тем временем озабоченная мама Нина на столе в большой комнате опять колдовала с выкройками из «Бурды», затем села стрекотать на машинке.

– Я ничего этого не надену, – предупреждающе рявкнула Оксана в маленькую комнату.

– Ладно! Договорились! – беззаботно откликнулась мама Нина. – Пойдешь встречать Новый год, то посмотришь.

– Я никуда не пойду! – прорычала Оксана. – Куда я пойду? Кому я нужна?

Мама Нина явно шила что-то из того воображаемого оранжевого якобы шелка, который она надыбала в благотворительном секонд-хенде.

Так и оказалось. В день Нового года жалко улыбающаяся Нина Сергеевна вышла из спальни с ворохом красно-желтой материи в руках.

Клавочка трудилась на кухне, она поставила в духовку пирог с капустой. Пирог с дачными яблоками, пока еще в виде заготовки, ждал своей очереди.

– Наш подарок, – объявила мама Нина робко. – Платье вам.

– Не надену, и не воображай себе, – жестко сказала Оксана.

– Ну подумай, как Клава обрадуется. Она же вчера с утра это шила. Пока мы были на работе. И все швы заоверлочила сама, да как аккуратно! А то лохмы висели. Она мастер была по индпошиву, Клавдия. Закройщица. Верхнее платье делала на бортовке, с грудью. Помнишь изумрудный пиджачок Мишеньки? Плечики на вате были! Так сейчас не умеют.

– Слушшай! Пиджачок! – зашипела Оксана. – Мало мне всего этого, да? У меня сессия через две недели! Я ничего не успеваю! А Ольга меня не отпускает! У нее как бы планы в феврале! Тогда уйдешь от нас, говорит, если на сессию уйдешь. У меня, кричала, не благотворительный фонд! Я сама на себя зарабатываю и на мужа с дочерью! Орала. Скажи теперь, мама! Мне сейчас до твоих нарядов из секонд-хенда? А?