Костюм Арлекина - стр. 24

Певцов улыбнулся.

– Я, господин Путилин, излагаю вам голые факты. Выводы оставляю при себе, иначе результаты собственных разысканий вы невольно начнете подгонять под мои подозрения.

– Вы так думаете? – оскорбился Иван Дмитриевич.

– Да, но в этом нет никакой вашей вины. Согласитесь, между полицией и жандармами есть известная разница в положении, которую вы при всех ваших талантах и амбициях не можете не сознавать. Моя мысль имеет большую ценность, чем ваша, не потому, что я умнее, а потому, что я – это я. Не хотелось бы подавлять вас авторитетом нашего ведомства.

Придавая значительность этой мысли, часы на стене пробили пять раз.

– Тогда, пожалуйста, объясните мне, – попросил Иван Дмитриевич, возвращая разговор на почву голых фактов, – почему князь пригласил к себе Боева в такую, по его понятиям, рань? После бессонной ночи, проведенной в Яхт-клубе, он мог бы назначить ему свидание и попозже.

– Князь не хотел, чтобы о его встрече с Боевым стало известно. Как правило, в девять и даже в десять часов утра он еще спал, поэтому наблюдение за домом устанавливалось где-то к полудню.

– За ним следили? – поразился Иван Дмитриевич. – Кто?

Но Певцов уже спохватился, что наболтал лишнего.

– Извините, господин Путилин, вам это знать ни к чему, – отрезал он.

– Тайна, затрагивающая государственные интересы России?

– Именно.

– В таком случае, – поколебавшись, все-таки решился Иван Дмитриевич, – советую обратить внимание на того преображенского поручика, с которым вы только что чуть в дверях не столкнулись. Не знаю, к сожалению, его фамилии. Зато знаю, что этот малый изобрел какую-то волшебную винтовку, отвергнутую нашими чинушами из Военного министерства.

К тому времени как часы пробили четверть шестого, он успел рассказать о кознях барона Гогенбрюка, также не сделав никаких выводов. Факты, и ничего больше.

– Да, любопытно. А почему вы сами не хотите заняться этим поручиком? – недоверчиво спросил Певцов. – Почему уступаете его мне?

– Политика, ротмистр, это по вашей части. Куда нам с кувшинным-то рылом! Мы свое место знаем.

– Издеваетесь?

– Есть маленько, – признал Иван Дмитриевич, – но если серьезно, я и вправду считаю, что вы тут лучше справитесь. Моя профессия – ловить уголовников, а не тех джентльменов, что убивают себе подобных из самых благородных политических убеждений.

– Хорошо, – кивнул Певцов, – спасибо за информацию. Однако вы, по-моему, намерены утаить от меня одно весьма важное обстоятельство.

– Какое?

– Отрезанная голова. Мои люди разговаривали с вашим агентом по фамилии Сыч, но мало чего добились. Я, собственно, для того сюда и приехал, чтобы подробнее разузнать о его визите. Что он вам сообщил?

– Нес всякую чушь. Будто австрийскому консулу голову отрубили, а он, видите ли, ее нашел.

– Хороши у вас агенты, – усмехнулся Певцов.

– Он у меня один такой. Выгнал бы, да жалко, у него семеро по лавкам пищат.

– То, что говорил ваш Сыч, дикость, конечно, тем не менее все это звенья одной цепи. У меня определенно складывается впечатление, что кто-то сеет в городе панику.

– А чья голова? – поинтересовался Иван Дмитриевич. – Вам удалось выяснить?

– Голова-то ничья.

– Как ничья?

– Из анатомического театра Медико-хирургической академии. Вчера студент Никольский поспорил с приятелями на бутылку шампанского, что незаметно вынесет эту голову, и, представьте себе, вынес. Пугал ею девиц, пьяный, потом бросил прямо на улице.