Костры иллюзий - стр. 3
Был уже поздний вечер, а она все сидела там, не включая свет. И вдруг дверь открылась. Алексей вошел в кухню, щелкнул выключателем и не удивился, увидев Викторию. Он был совершенно трезв.
– Спасибо, Вика, – сказал он. – Я утром вышел из хлева, даже отдаленно не напоминающего жилье, а вернулся в чистую, уютную, пахнущую вкусной едой квартиру. Прямо как будто домой пришел… Тебя проводить? Детям, наверное, ужинать пора. Нет, извини, не подумал. Конечно, нет. Не стану беспокоить детей. Я постараюсь не слишком их травмировать своими визитами. Буду терпеть, сколько смогу. У меня к тебе только одна просьба: не потеряй ключ от моей берлоги. Не для того чтобы тут убирать и готовить: я эти вопросы решу. Просто меня греет такая мысль: у Вики есть ключ, и она в любой момент может открыть дверь и войти. И даже не потому, что мне это нужно. У меня как раз все хорошо. Работа пошла отлично. И я уже неделю не пью ни капли. Смешно, да? Такие подвиги. Наверное, единственно возможные для такого жалкого человека, как я.
– Ты не жалкий, – произнесла Виктория. – Ты просто слишком добрый, беззащитный и ранимый. И я понимаю твою беду, ты же знаешь. Тебе нужно защищаться только от самого себя. Все остальные тобой восхищаются, любят или, на худой конец, жалеют твой талант и постоянно ноющую душу. Конечно, я не потеряю этот ключ. И к детям приезжай, когда захочешь.
– Да, конечно, спасибо тебе, – он смотрел на бывшую жену как маленький, полностью зависимый ребенок.
Она поднялась, мучительно думая, как обойти его, чтобы не коснуться, не заглянуть в его вечно виноватые глаза. Не взглянуть не получилось. Он тоже не шевельнулся, только произнес:
– Все в порядке. Я очень люблю тебя.
– Хорошо, – кивнула она. – Береги себя. И не обрывай связь ни в каком случае.
Они оба поняли, о чем она сказала. О его запоях, когда он сам укрощал себя, как дикого зверя, запирался, метался, понимал, насколько он может быть опасен самому себе. Детей Леша никогда не обижал, наоборот, постоянно чувствовал себя виноватым и сдерживал проявления своей горячей любви. Виктория не слышала от него ни одного грубого слова. И вот решилась на такой жестокий разрыв – только потому, что однажды четко поняла: их дети не должны оказаться у пропасти, на дне которой горе и боль. Ни на секунду не должны.
– Пока, Леша, – она быстро ушла.
В темном чужом дворе ей пришлось опереться на грязную стену этого ужасного дома, чтобы не упасть. Она прокусила себе губу до крови, стараясь сдержать вой на полную луну, которая пялилась на нее, издевалась и злорадствовала.
– И я тебя люблю, Леша, – прошептала Виктория.
Для нее это была аксиома – любовь к Алексею. Но ее нужно было отодвинуть, победить и в идеале истребить во имя более веской и актуальной задачи. Виктория была обязана спасать жизни тех, которым эти жизни и подарила. И самой пора жить, работать, не ожидая каждую минуту грозового приближения собственного животного страха, не думая: что-то уже случилось, я просто еще не знаю. Такие пары разлучает не естественная смерть в конце общего пути после мирного, ровного существования – их отрывает друг от друга лихая беда, несовместимая с тем, что в принципе способен вынести человек.
Очень скоро Виктория вышла замуж за своего действующего режиссера Игоря Варламова. У них получился спокойный и дружеский союз. Не так чтобы страстная любовь, но то, что гораздо лучше, надежнее и разумнее. Так все и говорили Виктории: наконец ты вышла замуж по уму.