Кость от костей - стр. 12
Она почуяла запах гнили – густую, влажную вонь разложения, – и кровь отхлынула от лица. Холодный пот покатился по вискам; Мэтти зажала нос и отвернулась. «Не дай бог стошнит, не дай бог стошнит», – повторяла она про себя, но было уже поздно; она и так чувствовала тошноту, а запах оказался последней каплей.
Пошатываясь, она отошла в сторону на несколько метров от Уильяма – тот всегда с отвращением смотрел, как ее рвет. Кажется, он считал, что, если бы жена умела лучше себя контролировать, ее бы не тошнило.
– Я же велел не отходить… – начал было он, но услышал звуки рвоты. Она оставила завтрак за камнем. – Мерзость.
Когда все кончилось, Мэтти прижалась щекой к холодному камню. Хотелось пить. В горле пылал огонь, во рту ощущался кислый привкус.
Тут Уильям схватил ее за воротник, поднял и протащил; она царапнула пятками по земле. Пальто было застегнуто на все пуговицы и врезалось в горло; воротник душил ее, она начала задыхаться. Муж грубо швырнул Мэтти на землю в метре от себя; она упала на спину.
Он сел сверху, уперся коленями ей в бока, не давая пошевелиться. Схватил ее за грудки, приподнял, затряс.
– Ты беременна, Марта? Носишь моего сына и не сказала мне? – Его лицо побагровело, рот злобно оскалился, слюна брызгала ей в лицо. – Не думай, будто сможешь что-то от меня утаить! Не думай, будто твое колдовство опять поможет ребенку выйти с кровью!
– Нет, – отвечала Мэтти голосом тонким, как нить. Она не могла дышать, не могла думать, не могла толком говорить. – Нет, я бы не стала.
Муж давил ей на живот, и все ее внутренности словно бились о грудную клетку.
– Я не стала бы… не осмелилась… это все запах…
– Какой еще запах? – Уильям снова встряхнул ее, да так, что у нее застучали зубы.
– Не могу, – она стала царапать его руки, – не могу…
Дышать. Я дышать не могу.
Муж резко отпустил ее пальто, и голова шмякнулась оземь. Острый камень вонзился в затылок, и что-то теплое потекло по волосам. Звезды вспыхнули перед глазами, на миг затмив фигуру Уильяма.
– Объяснись, – сказал он голосом, напомнившим Мэтти замерзшие реки и остроконечные сосульки.
Она попыталась вздохнуть глубоко, но муж придавил ей ребра. Однако Мэтти должна была объяснить; если этого не сделать, его ярость обрушится на нее с ужасной силой.
– Я… плохо… себя… почувствовала… после подъема в гору, – выдавила она. – Потом… учуяла запах из пещеры. Запах гнили.
Уильям прищурился.
– А я ничего не почувствовал.
– Я… иди посмотри еще раз.
– Так ты не скрываешь от меня беременность?
Мэтти покачала головой, и от этого перед глазами снова заплясали звезды.
– Я… никогда не стала бы.
Наклонившись к ней, он перестал так сильно давить на грудь, но пахнул в лицо своим горячим дыханием, и желудок ее снова скрутило. Мэтти взмолилась Господу, чтобы ее снова не стошнило, потому что, если ее вырвет на мужа, он на ней места живого не оставит.
– Надеюсь, ты не врешь. Сама знаешь, что бывает с лгуньями.
Холодная тьма. Звук захлопывающейся крышки. Кулаки, опухшие от отчаянного битья о доски.
– Ящик, – прошептала она. – Я не лгу. Никогда не стала бы лгать.
Муж, кажется, увидел в ее лице то, что хотел, и быстро слез с нее. Мэтти еще полежала. По затылку стекала кровь; она надеялась, что рана не слишком глубокая. В открытую рану может попасть инфекция, а когда Мэтти болела и Уильяму приходилось за ней ухаживать, он раздражался.