Космическая Академия - стр. 16
«Ничего так, формастая», – невольно восхитился юноша, но безо всякой задней мысли, просто констатируя факт, чисто по-мужски.
Точно так же он мог подумать о любой пробегающей мимо румяной крестьянке или симпатичной соседской девчонке с Кату. С той ему точно ничего не светило. Гай всегда был умником, а не силачом и красавцем. Но Тиранна… Тиранна – она другая. Гай сразу почувствовал к ней уважение. Может, из-за таинственного шрама или манеры держаться. Воображение подбрасывало пареньку волнующие картины. А что он видел-то на своей провинциальной родине? Таких девушек, как Тиранна, точно никогда. И вот летит он сейчас в неизвестность, рядом с такой…
Эх! И где теперь Кату? Не эта ли крохотная звёздочка в углу карты? И затерялся в бесконечности ненавистный сельхозинститут. А вокруг беспредельный космос.
Гай уставился на карту галактики, мучительно соображая, как и почему оказался на звездолёте. Последнее, что более-менее запомнилось, пока не помутилось в голове – это байкеры и волчок. А прочие воспоминания стирались или мелькали неприятными обрывками… И на экране всё так быстро менялось.
Крейсер КА-11 снялся с орбиты и отправился дальше по своему загадочному маршруту. Поток рекрутов, прибывающих из коммуникационных колодцев, постепенно иссяк. Перед тем как закрылось последнее чёрное отверстие, из него вылетел лашми, шлёпнулся на пол, гневно квакнул и резво вскочил, потирая ушибленный зад, но не роняя при этом достоинства. Так умели лишь вузюкумы.
К упавшему тут же подоспел дежурный и проштамповал, как положено. Сначала ухо, внедрив туда штрих-код, а затем и руку, с нажимом пропечатав на внутреннюю сторону ладони порядковый номер. Почему не на тыльную, как всем нормальным рекрутам? Гай мигом понял, в чём причина. У лашми шкура в основном бугристая, а гладкая лишь в пяти местах и два из них – это ладони. Там, где особо никто не приглядывался или не мог увидеть. Может быть, поэтому лашми так часто складывали ладошки, и эти жесты всегда что-то означали.
Новобранец взвизгнул от боли, но визг оборвался, едва он узрел номер.
– Что твоя сделала!? – завопил рекрут, наступая на дежурного.
Этот лашми плохо говорил на галакрите, как показалось Гаю, а транспертранслятором не обзавёлся, вероятно, из-за лашманской скупости и спеси.
– Пронумеровал, – пятясь, объяснил юнга, – для учёта.
Кадет-второкурсник не боялся лашми, но явно испытывал неприязнь к вузюкуми. Поскольку был равандоссцем. Брезгливая гримаса так и застыла у него на перламутровом лице.
Гай сталкивался с равандоссцами. Они иногда залетали на Кату, поскольку вели дела с тамошними фермерами.
– Зачем пронумеровал?! – лашми пребывал на грани истерики. – Не наша номер!
Он потряс проштампованной конечностью перед физиономией равандоссца. Тот скривился ещё больше и попытался отмахнуться.
– Чисел не понимаешь?
– Наша понимаем! – квакнул лашми. – Всё понимаем! Это девяносто один.
– Нормальная цифра, – юнга недоумённо моргал и озирался, ища поддержки у своих. Но остальные кадеты уже покинули ангар, отправившись ужинать и отдыхать. Гай слышал, как они переговаривались между собой. Так что юнга сочувствия не нашёл, но зато обрёл благодарных зрителей – множество пар любопытных и насмешливых рекрутских глаз, особенно тех, кто находился поблизости и был в курсе. До этого в загоне все скучали.