Кошмар Золотой Орды - стр. 20
– А ты попробуй, – подзадоривал его волхв. – Победи немощного человека!
Кистень решил пощадить своего спасителя: удар был нанесён вполсилы, но вдруг почувствовал, что летит куда-то в пустоту. Через мгновенье старик уже сидел на спине Кистеня, завернув ему при этом руку.
– Ну как? – участливо спросил кудесник.
– А можно ещё попробовать? – попросил разозлённый Кистень.
– Попробуй, – ответил старик.
«Ну держись, старый хрыч», – зло подумал парень и нанёс страшный удар, от которого наверняка бы повалилась и лошадь. Но кудесник неожиданно резко присел и резко выпрямился: Кистень, несколько раз перевернувшись в воздухе, больно ударился о землю.
– Вставай, не залёживайся, это ведь ты сам себя повалил, а я всего-навсего только нагнулся, – ласково и чуть с насмешкой сказал ему старик. – А теперь я ударю.
«Ну, от тебя-то я сумею увернуться», – подумал Кистень и… упал в третий раз. Старик, казалось, и не думал его бить: это был только тычок, неуловимый, без размаха, но Кистень со страшной болью в боку скорчился на траве. Ему показалось, будто кто-то необычайно сильный ударил его наотмашь железной гирей.
– Ой, сынок, тебе нужно ещё учиться нашему ремеслу. А называется оно русским боем. Сейчас, поди, и у Димитрия его забыли, а мы помним и учим. Вот вы привыкли у себя в Новеграде – стенка на стенку, да со всего размаха. Но пока ты размахиваешься, я тебя раз пять ударю, да и уклонюсь раза два от твоих ударов. А то, куда ты хочешь меня ударить, у тебя на лице написано. Вот я и уклонился. Это искусство, – повторил он, – называется русским, или рукопашным боем, и учил ему небесный покровитель Перун – не Христос с его «возлюби ближнего, как самого себя». Князья, предав свою веру, предали и свою землю, ни во что не ставят русичей. А ворогам этого и нужно: чем больше русских князей стравятся между собой, тем лучше, тем слабее будет Русь. А бою русскому мы тебя поучим, будешь настоящим защитником Святой нашей Руси, – внезапно переменил разговор кудесник. – Всякое есть знание: одно ты должен ведать, а другое есть тайное. Но тайному знанию ты должен посвятить всю жизнь, стать одним из нас.
– Дедушка, научи меня русскому бою! – загорелся Кистень. – Я хочу отомстить за мать, отца, за Русь, чтобы не бездолила нас татарва!
– Верно мне подсказали боги: будешь ты Руси защитник, будешь ратиться [7] за неё, и смерть тебе от ворогов будет не писана! А погибнешь ты от брата своего единоутробного.
– Но у меня нет братьев! – удивился Кистень. – Значит, меня никто не убьёт?
Волхв ничего не ответил, замолчал: он не имел права посвящать в тайные подробности непосвящённого. Старик взял клятву с Александра, чтобы тот не применял приёмы русского боя без надобности, против безоружных мирных людей, против тех, кто не нападает.
Иногда к кудесникам приходили новгородские дружинники для заговоров на оружие. Тогда главный жрец Перуна несколько раз окунал меч или копьё, бросая при этом в бочку какую-то траву, и долго шептал. Кистень, прислуживающий при этом, не мог разобрать ни одного слова. Единственно, что запомнилось ему, так это имя Магура.
– Отче, – спросил он жреца, – а кто такой Магура?
– Сын мой, – усмехнулся кудесник, – это прекрасная воинственная дева, дочь самого Перуна (поэтому мы её зовём ещё и Перуницей), она летает вокруг русичей во время битвы, подбадривает их своими криками. Ну а если вой падёт от оружия супротивника, обнимет она его последний раз своими крылами, даст отпить воды из золотой чаши в виде черепа и поцелует. Герой прямёхонько попадает в Ирий. Но и там, в небесных чертогах, он помнит предсмертный поцелуй Магуры!