Кошка в сапожках и маркиз Людоед - стр. 31
- Ещё раз приветствую, барышня Ботэ, - сказал он с полупоклоном. – Приехали за каплями? Они уже готовы, сейчас принесу.
Он прошёл к полке со склянками, баночками и коробочками, а я внимательно наблюдала за ним. Аптекарь был моложе Огреста, тоже высокий и светловолосый, хотя и не такой красивый, конечно. В любом случае, глаза у него были не голубые, а серые. Это я разглядела совершенно точно. Зато он улыбался. И синяя форменная куртка ему очень шла.
- Откуда вы знаете моё имя? – спросила я, пока он заворачивал в бумагу, а потом в толстую ткань пару стеклянных колбочек, заткнутых пробками.
- Это – Шанталь-де-нэж, - засмеялся аптекарь, и на щеках у него появились очаровательные ямочки. – Тут сразу узнают о новом человеке. А к вам – особое внимание.
- Почему? Из-за красных сапог? – спросила я, пока он перевязывал свёрток с лекарствами тонким шнурком и запечатывал печатью с гербом Королевских Аптек.
- Уже знаете? – аптекарь покачал головой. – Дремучие, суеверные люди. И ничего пока с этим не поделать. В этих краях так. Властвуют две великие силы – колдовство и зима. Поэтому вчера обсуждали только ваш приезд. И будут обсуждать ещё долго.
- Ну, хоть появится развлечение людям до Рождества, - заметила я.
- А вы не расстроились, - он посмотрел на меня с интересом.
- Было бы из-за чего, - пожала я плечами.
- Прекрасно вас понимаю, - он передал мне лекарство, и я положила его в сумку. – Я сам – приезжий, раньше тоже жил в столице. Здесь десять лет, а привыкнуть к суевериям и сплетням до сих пор не могу. Кстати, позвольте представиться – Феликс Ферет. Местный аптекарь и медик по совместительству. Медик - после того, как доктор Каннинг покинул нас, удрав в тёплые края, где море, и совсем нет снега. О, подождите! Можно ещё передать с вами мятные леденцы для госпожи Лоис? Совсем забыл, она просила прислать побольше, у неё часто болит горло…
- Можно, - я тоже разулыбалась, глядя, как он нырнул под прилавок. – Получается, вы в этом городе и за аптекаря, и за врача?
- На моё счастье, тут не происходит ничего страшнее расстройства нервов у барышень перед свадьбой, - отозвался пока невидимый мне Ферет, - бессонницы у барышень постарше и необходимости поговорить у дам в возрасте.
- Но здесь каменоломни…
- Ни слова больше! – Ферет выглянул из-за прилавка. – О таком тут не говорят! Я, конечно, не суеверный, но не настолько.
Я не выдержала и рассмеялась.
- Приятно слышать, что в этом городе кто-то смеётся, - сказал аптекарь серьёзно. – Признаюсь честно, нам этого очень не хватает.
- Семейная трагедия Огрестов? – тут же повернула я разговор.
- Да, это сыграло свою роль, - признал Ферет и снова скрылся с глаз, зашелестев бумагой.
- Расскажите мне о Марлен? – попросила я. – Сегодня… что это было? Она увидела меня и забилась в истерике. Правда, теперь я думаю, что она могла принять меня за ведьму. Я зашла к ней в комнату утром…
- Да-да, в одной ночной рубашке и в малиновом халате, с распущенными чёрными волосами – именно такими в представлении Марлен и бывают ведьмы.
- Месье! – запротестовала я, невольно покраснев. – Это Марлен вам рассказала?
- Я же должен выяснить, что произошло. Но не волнуйтесь, пусть я и не врач, но врачебную тайну соблюдаю, и о вашем малиновом халате никто не узнает. От меня, по крайней мере. Вы не подумайте, Марлен – чудесное дитя, - Ферет опять появился, опёрся локтем о прилавок и задумчиво уставился в потолок. – Она очень умная, чуткая девочка. Я совершенно согласен с госпожой Броссар, что гувернантку надо было пригласить гораздо раньше. А так пытливый ум нашей Марлен занят совсем другим – страшными сказками, легендами, и прочими не слишком полезными для юной особы знаниями.