Кошка Фрося и другие животные (сборник) - стр. 5
– Да ладно, ребята, ну с кем не бывает, ну да, бабу держу, пришлось взять.
Или она сготовит все, порядок везде наведет, перестирает, перегладит, огород выполет, двести банок огурцов закатает и идет к нему на крыльцо день провожать. А под пятками земля горит.
Ну, и он, как обычно, ее забавляет: «О, смотри, голубь! Такой же тупой, как ты. Косоголовка ты моя дурная. У тебя что в голове, мякина?»
А она смотрит на него с умилением и думает: «Чем бы отравить-то тебя, падлу неблагодарную?» Но отвечает как положено: «А водочки?» Поскольку бабе пристало быть кроткой. Это она с ясельного горшка усекла. Что сразу по башке настучать – ни разу не выход. Месть надо вынашивать и годами идти к своей цели. Может быть, даже, если сильно повезет и внешность позволяет, стать стервой. Или прибить не сразу, а через двадцать лет брака. Того самого, который все это время наполнял ее жизнь смыслом, чувством и мудростью.
Женщина везде женщина. В транспорте, на работе, на корпоративе, в магазине. Кроткая, аки голубка. Он стоит, встречает, уши красные, лицо как у дохлого хомяка: «Это что за сизоносый хрен с тобой до метро шел? Отвечай!» Ты ему: «Мол, Василий Иваныч, престарелый герой-любовник, всю дорогу висел на ушах и жаловался на одолевшую подагру. Прямо душу вынул». Дохлый хомяк сдвигает бровки домиками:
– Ты мне давай там на своих работах. Ты мне это, а не то давай.
А ты ему:
– Развлечься не желаете? водочки? ужинать?
Вышла я как-то в магазин, уже порядком огнедышащая, с последней суммой в кошельке, решила перед смертью пирожков напечь. Интеллигентно купила капусту, муку, яйца, иду к кассе, параллельно медитируя. И тут какая-то чудесная девушка как пнет мне по яйцам. Вот ни фига себе пирожки! Я ей говорю с милой улыбкой:
– Сударыня, не изволите ли оплатить мне яйца?
А она мне отвечает:
– Я те чо, миллионерша? Пошла в жопу, дура.
И тут она. Вы чувствуете, да? Она – последняя капля. Разворачиваюсь и как дам этой кошелке по башке пакетиком с яйцами. Весь магазин приседает. Я ей говорю:
– Сука, – и гордо ухожу в закат, как в американском вестерне.
Вот она – фридом, фридом!
Сильная штука – джаз
Собираемся на джазовый концерт, муж прибегает с галстуком, гордый такой. Говорит:
– Ну как?
Я говорю:
– Офигенный. В цирк пойдем – наденешь.
Приходим, а там женщины в костюмах русалок. Вот ни фига себе! И муж в черном бадлоне и брюках смотрит на меня с таким упреком, будто я ему костюм дельфина не разрешила надеть, и говорит:
– Я буду роллы «Калифорния» с лососем.
Я тоже умею обижаться и говорю:
– Двойной виски со льдом.
Ночью просыпаюсь – пьяная. Вот такая сильная вещь – джаз. Пошла на кухню, обожгла все пальцы чаем. Нет, не снайпер. Прицелилась хорошенько, попробовала еще раз взять кружку. Плюнула. Посидела – плохо, полежала – не то, опять посидела, почитала одним глазом про размножение кенгуру в неволе. Решила не шевелиться и ждать. Просыпаюсь – пьяная. На голове Фрося, шпиц орет дурниной, и по дому гуляют какие-то люди в красивых костюмах. Муж говорит:
– Это сантехники, они с нами поживут.
Я в ужасе засыпаю, мне снится, что я лайкаю сантехников в фейсбуке и у них у всех померанские шпицы на аватарках, а Фрося обновила статус с «встречается» на «в браке». Просыпаюсь – пьяная. Флешка от фотоаппарата утонула в меде. Муж говорит: