Кошка Белого Графа - стр. 24
— Можем и поможем, — уверил Свен. — Если дашь обет службу нам сослужить.
Комната в доме Старой Хель исчезла, кругом расстилалось что-то мутное, синевато-бледное — то ли туман, то ли снега. На Свене были посконные штаны и рубаха, подвязанная вервием, на Свяне — простое платье из некрашеного льна.
— Какую службу?
— Поймёшь в своё время, — богиня мелодично рассмеялась, отбросив за спину чёрную косу. — Так ведь уговор с богами заключают. Не знала?
Знала. Это во всех сказках говорится: надо наперёд пообещать, что исполнишь любой приказ, всего один, но что за приказ, не узнаешь, покуда час не пробьёт.
— То-то же, — усмехнулся Свен и посерьёзнел: — Так даёшь обет?
— Даю, — сказала я.
— Тогда скрепим уговор печатью.
Он очутился рядом и, взяв в руки моё лицо, коснулся губами лба, а потом то же самое сделала Свяна.
— Тело твоё мы вернуть не можем, — сказала она.
— Не в нашей это власти, — уточнил Свен.
— Двуликие принадлежат Двуликому.
— Но не проси его. Не ответит.
Верно: у Двуликого нет храмов. Бог, давший начало всему сущему, смотрит на мир, но не вмешивается. Так нас учили.
— Как это нет храмов? — притворно нахмурилась Свяна, и лён на ней превратился в вишнёвый бархат, коса рассыпалась, длинные густые пряди собрались в модную причёску. — А Храм Всех Богов? В Альготе!
— Там в Ночь Всех Богов, — торжественно произнёс Свен, одетый теперь в парадный сюртук, — Двуликий нисходит в мир, чтобы отворить дверь между старым годом и новым, между явью и неявью, между былью и небылью, между жизнью и смертью…
— Входит с одним ликом, выходит с другим.
— В самую долгую ночь все заслоны и преграды падают.
— Так же падёт заклятье, что лежит на тебе.
— Но помни! Если не поспеешь к сроку…
— Если не будешь ночью в храме…
— Если не вступишь в Лабиринт Судеб…
— Ходить тебе в зверином обличье до конца дней!
Утром я выбралась из перин и увидела, что из комнаты есть выход. Значит, можно отправиться на разведку. Самое время — пока остальные ещё спят.
Откуда я знаю, что настало утро, когда нет окон? Кошкой я всегда это чую.
Туннель оказался тесным, как барсучий лаз. Вероятно, он предназначался для кошек, несущих службу в комнате снов. Или для меня одной? Было жутковато. Так и чудилось, что перламутровые, мягко светящиеся стены вот-вот сожмутся и раздавят.
Потом я услышала звуки, ощутила запахи — и выбралась в сеть коридоров обычного человеческого размера. Эти коридоры не появлялись и не исчезали, а просто были. И двери в них — были. Вещественные, прочные, пусть и странной овальной формы.
Створки одной из дверей стояли открытыми. За ними в большой комнате, похожей на кабинет управляющего или королевского чиновника, раздавались взволнованные голоса, мужские и женские:
— Вы только подумайте, каков наглец!
— Да как у него бесстыдства хватило заявиться к нам и чего-то требовать!
— Мы же не впустим его, Доброчтимый?
— Ни в коем случае, — отозвался низкий властный голос. — Слуга Дакха не переступит порог нашего храма.
— Но Доброчтимый, — возразил кто-то. — Если этот оборотень в самом деле опасный преступник, мы не можем покрывать его.
У меня лапы задрожали.
Бежать! Прятаться!
Но куда?..
Я юркнула за створку двери и не дыша прислушалась.
— С оборотнем мы решим сами, — объявил не менее твёрдый женский голос.
— А знаете, — вмешалась другая женщина, — вчера вечером ули Агнета нянчилась с новой кошкой. Чёрная такая.