Корсиканская авантюра - стр. 9
Сэм вынул бутылку из ведерка со льдом и налил ему бокал вина.
– Может, это поможет. «Canarelli», любимое rosé Себастьяна.
И точно, после первого же долгого оценивающего глотка Ребуль успокоился.
– Скажи мне, Сэм, – начал он, – что было бы, если бы такое произошло в Америке?
– Ну, не забывай, что в Штатах твой дом не твоя крепость, если нет ружья. Наверное, в Америке мы бы его пристрелили. Обычно это помогает.
Ребуль улыбнулся, хорошее настроение вернулось к нему.
– Нужно будет запомнить.
Langoustes были свежие, упругие, сладкие, приправленные таким густым майонезом, что его впору было резать ножом, на яичных желтках и корсиканском оливковом масле «экстра верджин». После того как была заказана вторая бутылка вина, разговор перешел на планы Элены и Сэма купить в Провансе какое-нибудь жилье; ничего грандиозного, но, по словам Элены, обязательно beaucoup de charme[20].
– Должен вас предостеречь, – сказал Ребуль, – именно эти слова провансальские агенты по недвижимости впитывают с молоком матери. Шарм – отличное оправдание для темных комнат, крошечных окон, низких потолков, сомнительной канализации, крыс в подвале, летучих мышей в ванной и всего остального, что иначе считалось бы недостатком. Если дом чуть жив и вот-вот развалится, значит он полон un charme fou – сумасшедшего шарма. И, как будто этого недостаточно, у него еще будет «громадный потенциал». В общем, не удивляйтесь, если агент предложит вам надеть розовые очки. – Он умолк, чтобы сделать глоток вина. – В любом случае, когда вернемся, я вам найду пару человек, с которыми можно будет связаться.
Спустя три солнечных ленивых дня они вернулись. Для всех троих то был короткий, но волшебный отдых от реальной жизни, вселивший в них благожелательность по отношению к остальному миру. Которая, конечно, не могла длиться долго. Реальная жизнь терпеливо дожидалась.
Элена, оставившая электронные ссылки на офис в Фаро, открыла свой «Блэкберри» и обнаружила дюжину сообщений от клиентов, о которых она благополучно позабыла. Сэм, человек слишком занятый радостями жизни, чтобы размышлять о смерти, получил чрезвычайно суровое электронное письмо от своего адвоката, который признавался, что сильно обеспокоен его неизменно провальными попытками составить завещание. А Ребуля против его воли все сильнее поглощали мысли о Вронском. Не столько мысли, сколько вопросы. Но когда кто-то проявляет такой агрессивный интерес к твоему дому, желание разузнать об этом человеке вполне естественно.
К счастью для Ребуля, у него был Эрве, старый друг, преуспевший по службе и сейчас возглавлявший полицию Марселя. Как Ребуль уже не раз убеждался в прошлом, у Эрве имелись связи повсюду: в криминальном мире, в правительстве, в Интерполе, даже в коридорах власти Торговой палаты. Ребуль и Эрве встречались за ланчем раза три-четыре в год, чтобы обменяться сплетнями и полезными советами. И такой распорядок устраивал обоих.
– Ну, mon vieux[21], что ты натворил на сей раз? – осведомился Эрве. – Получил кучу штрафных квитанций? Оскорбил полицейского? Или тебя снова застукали, когда ты щипал девчонок за задницу?
В трубке раздался смех, и Ребуль представил себе лицо Эрве: круглое, улыбающееся, бодрое, с выражением, вводящим в заблуждение. За этим выражением скрывался жесткий и целеустремленный полицейский, которым, как знал Ребуль, его друг был на самом деле.