Корсары Тарновского - стр. 28
– У него же всего два заряда! – удивлялись моряки, впервые увидев бюксфлинт в руках радиста.
– На медведя хватит одного, – резонно отвечал Артём.
– А если промахнёшься?
– Я не промахиваюсь.
В корабельной провизионке, счастливо избежавшей затопления, Маша с тётей Фросей отбирали продукты для похода. Под шумок девушка сунула под кульки с крупой несколько шоколадок, но была разоблачена бдительным коком.
– Нафига?! – возмутилась Ефросинья Николаевна.
– Это НЗ, – объяснила Маша. – Вдруг продукты кончатся? А у нас шоколад!
Какао-бобы привозили в Приморье из немыслимой дали, из Индокитая, и шоколад из них стоил совершенно безумных денег. Врачи прописывали его детям как лекарство. Но, зная страсть Маши ко всему сладкому, повариха разумно предположила, что шоколад кончится намного раньше остальных продуктов, и хорошо, если Артёму с Русланом достанется хоть пара кусочков.
– Положь назад, откель взяла! – потребовала тётя Фрося, выразительно взмахнув половником.
Ефросинья Николаевна была добрейшей души женщиной, но спорить с ней чревато. С видом оскорблённой невинности Маша вернула в заветный рундучок шоколадки. Почти все, кроме тех, которые девушка припрятала ещё раньше.
Раз в две недели в бухте Калипсо бросал якорь каботажный пароход, совершавший челночные рейсы из Владивостока к устью Амура и делавший остановки в каждом сколько-нибудь крупном прибрежном селе. За дополнительную плату капитан согласился высадить путешественников в необитаемой бухте, куда впадала речка Бешенка и где начинался путь в посёлок Рудный.
При погрузке путешественники пережили ещё одно приключение, главным героем которого опять стал Ванька, на этот раз не по своей вине. Для сообщения с берегом с парохода спустили плашкоут – большое самоходное корыто с плоским днищем и откидным носом-сходней. Через открытый нос в плашкоут занесли экспедиционные пожитки, причём командовавший корытом матрос распорядился, чтобы вьюки и вещмешки сложили поверх сети, разостланной на железном настиле. Следом завели коней, сходня поднялась, затарахтел дизель, и плашкоут сошёл с отмели.
Плашкоут пристал к ободранному борту парохода. Лебёдка, рассчитанная на подъём танков, легко подхватила и перенесла на борт сеть с имуществом путешественников. Вместе с вьюками воздушное путешествие совершил Артём, с обезьяньей ловкостью ухватившийся за сеть. С мостика радисту погрозили кулаком – на пароходе не одобряли такие фокусы. Под живот Самсона продели широкую подпругу, лебёдка подняла его и перенесла прямиком в кормовой трюм, где находилась импровизированная конюшня. В ней два десятка лошадей, привязанные к вваренным в борта кольцам совершали путешествие на Амур.
Настала очередь Ваньки подняться на борт. Лебёдка подняла его и понесла над волнами. Бедный коняга замер от ужаса, в его глазах сквозил немой вопрос: «За что?!» От копыт жеребца до настила трюма оставалось менее метра, когда лебёдку заклинило и Ванька повис в воздухе. Вид левитирующего жеребца возмутил лошадей в трюме. С их точки зрения это было вопиющим нарушением закона природы и всех остальных законов тоже. Рождённый бегать летать не может. Даже с помощью человека. Лошади у правого борта заложили уши и разом дали Ваньке копытами в бок. Ванька отлетел к противоположному борту и тут же получил добавки от коней левого борта. На протяжении минуты он летал туда-сюда, пока Артём с судовым конюхом едва успевали уворачиваться от лошадиного футбола.