Корректор. Книга третья. Равные звездам - стр. 28
Заметив ее оценивающий взгляд, Канса вспыхнула.
– И вовсе я не похожа на картинку! – решительно сказала она. – Лика просто нарисовал слишком красиво.
– Как есть, так и нарисовал, – пробормотал парень. – У меня фантазия скудная, я домысливать не умею. Дядь Ван, минута прошла. Опускаем.
Не дожидаясь ответа, он нажал на пульте пару кнопок и плавно чуть-чуть сдвинул один из рычагов. На плоских дисплеях на пульте заметались столбцы и линии непонятных графиков, потекли, изменяясь, цифры. Гравископ за окном пришел в движение. Его лепестки начали понемногу опускаться к земле, расходясь многолучевой звездой, и вся конструкция принялась складываться и одновременно расширяться, словно сплющиваемый сверху бумажный фонарик.
– Не торопись, Лика, – сказал Ван. – Опускай помедленнее.
– Да все нормально, – отмахнулся тот. – Шарнир мы выправили, телеметрия ничего криминального не показывает. Центральный блок остается в точке фокуса. Пронесло. Могло кончиться куда хуже.
– Дядя Ван, – спросила Цукка, – а все-таки – зачем вы такую конструкцию придумали? Сложно же! В первой установке сенсорный блок на мачте вверх-вниз перемещается, и все в порядке.
– Да что бы ты, Цу, понимала в механике! – фыркнул Палек. – Проще! Когда центральная ось в зенит смотрит, может, и проще. А если под углом наклонять? Ты хоть представляешь себе, что такое сделать телескопическую мачту, которая в любую сторону под углом в шестьдесят градусов наклоняться должна и надолго в таком положении оставаться? Да еще и согласовывать свои перемещения с независимыми лепестками с точностью до миллиметра? Раз в неделю минимум перекалибровку проводить приходится. А здесь как бы лепестки ни перемещались, блок все равно в точке фокуса остается, если только его вертолетами не таранить. Что-то усложнили, да, но зато остальное упростили.
Конструкция гравископа закончила складываться, и концы лепестков точно легли в приемные узлы торчащих из земли опор.
– Ну, все. Управились, – облегченно вздохнул Ван. – Вовремя.
Он извлек пелефон и нажал кнопку вызова.
– Господин Цакуса, – произнес он, – мы готовы. Можно запускать зрителей. Сейчас начнется кутерьма, – добавил он после того, как дал отбой. – Давайте пока здесь подождем, а то затопчут.
– А сюда разве народ не придет? – поинтересовалась Цукка. – Как-то здесь все… захламлено, я бы сказала.
– Народ придет в главную пультовую, – пояснил инженер. – А тут вспомогательная. Ты разве сама не видишь? Собирали из всякого мусора. Здесь даже консоль управления столетней давности, хоть сейчас в музей технической истории сдавай. Она не предполагается к постоянному использованию, мы ее только для тестирования по ходу дела и задействовали, чтобы наверх лишний раз не бегать. Нет, никто сюда не придет.
Из невидимых из пультовой дверей потянулись ручейки народа. Тонкие поначалу, они густели и густели, и уже через несколько минут вдоль южной стены волновалось море из человеческих и орочьих голов, над которыми редкими горными пиками возвышались могучие тролличьи торсы. Увешанные объективами операторы с закрытыми контроль-щитками лицами торопливо устанавливали на штативы массивные блоки связи, над которыми торчали тарелочки параболических спутниковых антенн. Цукка удивленно смотрела на толпу.
– Откуда столько народу? – наконец спросила она. – Я думала, полсотни персон наберется из разных университетов и Академии, максимум сотня. Но здесь сотни три, не меньше. А то и четыре.