Короны Ниаксии. Пепел короля, проклятого звездами. Книга вторая из дилогии о ночерожденных - стр. 55
Глава шестнадцатая
Орайя
Райн сдержал слово. Мою входную дверь больше не запирали снаружи. Но я не торопилась радоваться такой благодати. Караульные наверняка продолжали следить за мной. И тем не менее… я радовалась свободе. На следующую ночь я отправилась в одиночку бродить по коридорам замка. Караульные и просто солдаты бросали на меня странные взгляды, однако никто не попытался остановить. Чем-то меня это задевало, но чем именно, я не понимала.
Возможно, причина была в том, что сам замок сильно изменился. Хаотичность сохранялась и сейчас. Я невольно сравнивала его нынешнее состояние с острым ощущением застоя, поразившим меня, когда я бродила по этим коридорам в дни Кеджари. Тогда я впервые заметила, что под внешним великолепием моего родного дома таится гниль.
Сейчас от застоя не осталось и следа.
Я остановилась на балконе, выходящем на пиршественный зал – одно из немногих помещений замка, которое почти не затронули перемены. Столы стояли в прежнем порядке, прочая мебель – тоже.
Перед мысленным взором промелькнуло жестокое поведение Винсента во время нашего последнего спора. Я помнила, как его ногти впились мне в руку. Он подтолкнул меня к перилам балкона и заставил смотреть на людей. Те падали на столы, словно обессиленный скот.
Я вздрогнула и отвернулась.
Физические упражнения – вот что мне требовалось сейчас.
Райн был прав. Я утратила навыки. Я сама это почувствовала, когда мы с ним вели поединок в арсенале. На следующий день у меня болело все тело.
Я повернулась, скользя взглядом по коридору, и вдруг отчетливо поняла, откуда взялось это странное ощущение.
Прежде мне этого не позволялось.
Пусть Винсент и не ставил внешние засовы на мои апартаменты, но его запрета было более чем достаточно, чтобы удержать меня от самовольных прогулок. Он уповал на мое благоразумие. Естественно, я нарушала запрет, но только днем и то вела себя словно тень, цепенея и сжимаясь от каждого услышанного шага.
Никогда у меня не было свободы перемещения по замку. Никогда.
Вот такое странное открытие на первой же вылазке.
– До чего же приятно видеть тебя гуляющей по коридорам.
Я изо всех сил постаралась скрыть свое замешательство. Повернувшись, я увидела Септимуса.
– Прошу прощения, – наклонил он голову. – Я вовсе не хотел напугать.
Нет, хотел, иначе не стал бы подкрадываться.
– Рад, что здравый смысл одержал верх, – продолжил Септимус. – Слышал, ты согласилась помочь нам осуществить эту… затею.
– Можно подумать, у меня был выбор.
Он повел плечом.
– И все-таки так лучше. Принуждение тебя было бы трудным для всех. В особенности для твоего мужа.
Я всегда зверела, когда другие называли Райна моим мужем. Впервые в жизни я была благодарна своему излишне эмоциональному лицу, где сразу появилась презрительная гримаса.
У меня была роль, которую нужно играть.
«Я буду играть роль жестокого короля, а ты – роль жены-пленницы, которая его ненавидит».
– Я бы не хотел оказаться не на той стороне, – усмехнулся Септимус.
Он достал из кармана коробку с сигариллами, открыл и вдруг замер. Рука застыла над рядом аккуратно скрученных черных палочек. Появился странный взгляд. Лицо застыло, словно покрылось льдом.
Я поморщилась и тоже посмотрела на его руку, зависшую над коробкой. Казалось, мышцы свело внезапной судорогой, которую он не может снять. Скрюченный безымянный палец подрагивал, заставляя дрожать всю ладонь. Мы оба уставились на нее.