Коронная дата Великой Победы. 75-дневная Вахта Памяти в честь 75-летия знаменательной даты - стр. 5
Чего уж тут не понимать. Подготовил я такое выступление. Язов почитал его раз, второй. Какое-то слово поправил, а потом говорит: «Нехорошо получается: Гитлер и тут же – моя фамилия. Давай мы твоей хохлацкой нас разведём. Не возражаешь?» – «Даже почту за честь. Но в такого рода знаковых публикациях фамилию корреспондента ТАСС не принято указывать». – «Ничего, я Спиридонову (тогдашний генеральный директор информагентства) позвоню».
К слову, другой член Политбюро Александр Яковлев с пеной у рта «требовал крови» – немедленного увольнения Филатова с должности главреда. И даже перед Горбачёвым «ножками сучил». Дмитрий Тимофеевич мужественно не дал на съедение Виктора. Его из армии уволил только пришедший на место Язова маршал авиации Шапошников. Но это я уже забежал наперёд. А тогда, в конце восьмидесятых, повторяю, с удовольствием наблюдал, как новый министр почти истово взялся оправдывать высокое доверие Генсека. И Горбачёв был им доволен. Неграмотная штафирка, он всегда боялся армейской силищи. Но убедившись, что силища та в надёжных руках, стал в дальнейшем действовать, практически не обращая внимания на Язова. Никогда не забуду полнейшей растерянности, с которой Дмитрий Тимофеевич встретил известие о том, что Генсек объявил в ООН об одностороннем сокращении наших Вооружённых Сил на полмиллиона человек: «Ну ладно мне ничего не сообщили, так ведь и в Верховном Совете СССР никто ничего не знает!»
После столь вопиющего произвола Генсека министру обороны следовало немедля подать в отставку. Но Дмитрий Тимофеевич промолчал. У него были свои представления о субординации, честности и порядочности, которыми Горбачёв не обладал вовсе. Не возмутился Язов и тогда, когда подписывался советско-американский договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. И ведь понимал, что Вашингтон по всем статьям «надул» Москву. А чего стоит ублюдочно-хамское соглашение о выводе советских войск из Восточной Европы в минимальные сроки. Подобного рода планетарная операция должна была растянуться минимум на четверть века! Нас меж тем европейцы заставили убраться восвояси за восемь месяцев!
Помню, летом 1991 года на совещании в Минобороны тогдашний командующий Приволжско-Уральским военным округом Альберт Макашов потребовал принять заявление о недоверии Горбачёву. Его поддержали большинство других военачальников. Язов в ответ бросил: «Вижу, вы Пиночета из меня хотите сделать? Не выйдет».
Справедливости ради надо сказать: ни один русский министр обороны не сталкивался со столь многочисленными и тяжелейшими испытаниями, которые выпали на долю Язова. Одна чернобыльская авария чего стоит. Никогда не забуду его вдруг ставшее землистого цвета лицо во время землетрясения в Армении. Тбилиси, Вильнюс, Баку – там и в других местах применение армии против народа тоже здоровья и самочувствия министру не укрепляло. То, что по заданию Горбачёва Дмитрию Тимофеевичу приходилось едва ли не обниматься с двумя министрами обороны США, Ф. Карлуччи и Р. Чейни, объективно и сильно роняло авторитет министра в военных кругах. Да и сам он после таких встреч очень долго и очень усердно «отмывался» в профессиональном кругу. Скорее всего, верил, что всё это братание – временное. На закрытых совещаниях фыркал: «Мура вся эта разрядка – порох надо держать сухим. Да и сколько же мы можем в одностороннем порядке сокращаться?» – задавал Дмитрий Тимофеевич свой излюбленный риторический вопрос, общаясь с высшим генералитетом. И, подстёгиваемый полным пониманием аудитории, развивал «местечковый милитаризм». Но затем встречался с Горбачёвым, и на свет появлялась очередная мирная инициатива советского руководства. Сие тоже не вносило в душу министра обороны покоя. Но он продолжал терпеть недалёкую политику Генсека. Даже тогда, когда офицерский корпус уже в открытую роптал от бестолковости Горбачёва, Дмитрий Тимофеевич, аки лев, защищал его. Так было. Из песни слов не выбросишь.