Корона мечей - стр. 64
Хавьен тут же взорвался:
– Лорд Перрин, он же Лорд Дракон! Копаться среди трупов...
– Ну-ну, не увлекайся... – спокойно прервал его Добрэйн. – Мы беспокоимся только о нем, как ты понимаешь. От него очень многое зависит. – Он выглядел как воин и, конечно, был им. Но, кроме того, Добрэйн кайриэнский лорд, погрязший в Игре Домов, что бы он ни болтал о том, будто его беспокоит только Ранд. Типичный, законченный кайриэнец.
Зато Перрин ни в коей мере не преуспел в Игре Домов.
– С ним все в порядке, – резко сказал он.
Добрэйн лишь кивнул, как будто говоря: «Конечно», и пожал плечами, точно желая показать, что у него больше нет вопросов, но Хавьен залился краской. Они зашагали к своим солдатам, и, провожая их взглядом, Перрин покачал головой. Он очень надеялся, что не солгал им.
Собрав двуреченцев, Перрин велел им седлать коней, стараясь не обращать внимания на их преувеличенное поклонение. В большинстве случаев оно производило впечатление импульсивного, точно было результатом внутреннего порыва, а не воспитания. Еще Фэйли не раз говорила, что двуреченцы порой слишком усердно проявляют свое поклонение, потому что не привыкли иметь дело с лордами. Ему хотелось закричать на них: «Какой я вам лорд?!» Но он уже поступал так прежде, и безо всякого толка.
Все кинулись к своим лошадям, а Даннил Левин и Бан ал’Син отстали. Они были двоюродными братьями и выглядели точно два боба из одного стручка. Разница состояла только в том, что Даннил отрастил пышные усы, кончики которых загибались вниз по тарабонской моде, а усы Бана имели вид двух узких темных полосок под носом, в манере жителей Арад Домана. Беженцы, в последнее время часто появляющиеся в Двуречье, принесли с собой много нового.
– Эти Аша’маны с нами пойдут? – спросил Даннил.
Перрин покачал головой, и Даннил вздохнул с явным облегчением.
– А что с Айз Седай? – с тревогой спросил Бан. – Их ведь отпустят, правда? Я имею в виду, теперь, когда Ранд сам на свободе. Лорд Дракон то есть. Нельзя же держать в плену Айз Седай?
– От вас обоих требуется одно – подготовиться к походу, и больше ничего, – ответил Перрин. – Ранд сам позаботится об Айз Седай.
Они даже среагировали совершенно одинаково – оба обеспокоенно затеребили пальцами усы. Перрин резко отдернул руку от своей бородки. Заметив это, один из парней взглянул на него с таким выражением, точно Перрин сделал ему замечание.
Тем временем лагерь пришел в движение. Все знали, что с минуты на минуту предстоит отправиться в путь, и все же почти у каждого остались незаконченные дела. Слуги пленных Айз Седай торопливо грузили последние вещи в фургоны, возчики, позванивая сбруей, запрягали лошадей. Кайриэнцы и майенцы, казалось, присутствовали сразу везде, проверяя, в порядке ли седла и уздечки. Туда-сюда стремглав пробегали голые гай’шайн, хотя, казалось, айильцам собраться проще всех.
Вспышки света в стороне от повозок ознаменовали отбытие Таима и его Аша’манов. У Перрина сразу улучшилось настроение. Из тех девяти, которые остались, еще один, кроме Дашивы, был средних лет, коренастый, с простым лицом крестьянина, а другой, прихрамывающий, с венчиком седых волос, уже вполне мог бы иметь внуков. Остальные были моложе, некоторые почти мальчики, тем не менее все они наблюдали за поднявшейся в лагере суматохой с хладнокровием мужчин, побывавших во многих переделках. Однако держались все вместе. За исключением Дашивы, который стоял в нескольких шагах от остальных, уставясь в пространство невидящим взором. Вспомнив предостережение Таима по поводу Дашивы, Перрин понадеялся, что он и вправду всего лишь такой... задумчивый мечтатель.