Корона мечей - стр. 31
Найол, конечно, согласился. Он не знал, чего она добивается с помощью этой новой тактики, в одном он был уверен: все это неспроста – и ему представлялось забавным докопаться до сути. С ней не соскучишься. Жаль, что она попала под влияние ведьм.
Омерна шагнул вперед и остановился около большого золотого солнца, выложенного на плитах пола и за столетия изрядно стертого ступнями и коленями. В остальном помещение поражало своей простотой, знамена побежденных врагов, свисавшие по стенам высоко под потолком, порвались и протерлись от времени. Юбка Моргейз прошелестела рядом с Омерной, который делал вид, что не замечает ее присутствия. Дождавшись, когда за ней закрылась дверь, он сказал:
– Я пока не нашел ни Илэйн, ни Гавина, милорд.
– Это и есть твои важные новости? – раздраженно спросил Найол.
Балвер донес, что дочь Моргейз в Эбу Дар, по уши завязла в трясине с ведьмами; Джайхиму Карридину уже отправлен приказ. Второй сын Моргейз тоже продолжал якшаться с ведьмами, кажется, в Тар Валоне, где у Балвера имелись глаза и уши. Найол сделал большой глоток прохладного вина. Тело от старости в последнее время стало совсем хрупким и немощным, и кровь остыла в жилах, но от этой порожденной Тенью жары кожа покрылась потом, а во рту пересохло.
Омерна вздрогнул.
– Ох... Нет, милорд. – Он достал из внутреннего кармана крошечный костяной цилиндр с тремя красными продольными полосами. – Вы приказали доставить это, как только голубь прилетит в... – Он замолчал на полуслове, когда Найол выхватил у него из рук цилиндр.
Это то, чего он ждал; если бы не это, легион уже был бы на пути в Андор, и во главе его скакала бы Моргейз, неважно, по доброй воле или нет. Конечно, Варадин явно лишился в последнее время душевного равновесия, наблюдая за тем, как Тарабон скатывается к анархии, но если все его сообщения не бред сумасшедшего, если в них содержится хотя бы доля истины, Андор мог и подождать. И не только Андор.
– Я... я получил подтверждение, что в Белой Башне раскол, – продолжал Омерна. – Черная... Черная Айя захватила Тар Валон.
Какая чушь! Неудивительно, что он явно нервничал. Ведь нет никаких Черных Айя. А впрочем, какая разница – Черная Айя, не Черная Айя? Все ведьмы, без разбора – Друзья Темного.
Не обращая внимания на Омерну, Найол ногтем большого пальца сломал воск, которым был запечатан цилиндр. Он сам с помощью Балвера распустил эти слухи, а теперь они вернулись к нему. Омерна верил любому слуху, его уши, казалось, были предназначены исключительно для того, чтобы ловить их.
– И есть сообщения, милорд, что ведьмы сговорились с Лжедраконом ал’Тором.
Конечно, сговорились, а как же! Он ведь был их творением, их марионеткой. Найол перестал слушать болтовню этого дурака и вернулся к игровому столику, на ходу вытаскивая из цилиндра тонкий рулончик бумаги. Мало кому было известно об этих сообщениях больше самого факта их существования, и немногие знали даже это. Руки дрожали, когда он разворачивал тонкую бумагу. Они не дрожали с тех пор, когда он безусым юнцом участвовал в своем первом сражении, более семидесяти лет назад. Сейчас на руках почти не осталось плоти, лишь кости и сухожилия, но для того, что ему предстояло, сил у него вполне хватит.
Послание было не от Варадина, а от Файсара, посланного в Тарабон совсем с другой целью. Пока Найол читал, внутри у него все сжалось в тугой узел. Это был не шифр Варадина, а самый обычный язык. Доклады Варадина напоминали бред безумца, однако и Файсар подтверждал самые худшие опасения. И даже сообщал еще более ужасные подробности. Ал’Тор вел себя как неистовый зверь, разрушитель, которого, вне всякого сомнения, следовало обезвредить, но сейчас появился еще один обезумевший зверь, и он мог оказаться даже более опасным, чем все ведьмы Тар Валона с их прирученным Лжедраконом. Но как, о Свет, может он сражаться сразу с обоими?