Корона из ведьминого дерева. Том 2 - стр. 66
Ярнульф сумел встать на четвереньки, но ему было тяжело держать голову поднятой.
– У тебя есть имя, маленькая мышка, маленькая рыбка? – спросил мастер оружия. – Или ты собака? Ты выглядишь как собака, когда стоишь на четырех конечностях.
Почему такой важный мастер тратит свое время и смеется над умирающим рабом? Ярнульф продолжал молчать.
– Однако ты не виляешь хвостом, – продолжал Ксока. – Я назову тебя Сан’накуно, Печальная собака. – Он подошел ближе. Мастер клинка был одет в свободное черное одеяние воина, но без знаков различия, белые ноги оставались босыми. Одна из его тонких, покрытых мозолями рук коснулась бока Ярнульфа, ощупывая места, куда раз за разом раба пинали его ученики. – Я люблю собак, – сказал Ксока, – особенно собак, у которых есть сила духа. Я предлагаю тебе сделку. Если ты сегодня сможешь сам добраться до рабского барака и прийти ко мне после того, как твоя работа будет закончена, я научу тебя, как должна кусаться собака. Ты бы этого хотел?
Ярнульф не понял – кусать? Он продолжал молчать.
– Или можешь остаться здесь. Ты и сам знаешь: никто тебе не поможет – отбившиеся от стада умирают.
И с этими словами старый хикеда’я повернулся и зашагал в сторону тренировочного поля.
К тому времени, когда Ярнульфу наконец удалось подняться на ноги и начать долгий путь к рабским баракам, солнце давно опустилось за великой горой. Всю ночь он так дрожал, и холод был таким жестоким, что после того, как ему удалось заснуть, Ярнульфу приснилось, что он умер и лежит вместе с братом Ярнгримнуром на пылающей погребальной лодке, как их древние предки. Но на следующий день он сумел подняться с постели, когда прозвучал звонок, призывающий рабов вставать, и побрел на работу.
Зью Ксока его ждал, верный своему обещанию. Старый мастер ничего не сказал, лишь швырнул Ярнульфу тренировочный меч.
– Покажи мне двенадцать стартовых позиций, Сан’накуно.
И с этого момента у Ярнульфа появился учитель. Уроки проходили, только когда у старого мастера клинка было подходящее настроение, а это случалось далеко не каждый день, во всяком случае, сначала, но достаточно часто у Ярнульфа появлялась возможность практиковать что-то новое по ночам, когда остальные рабы спали. Он незаметно выбирался из бараков, чтобы иметь возможность тренироваться с деревянным мечом, который он прятал в деревьях, рядом с рабским амбаром. Даже в самую холодную погоду он выходил из барака и начинал беззвучный танец атаки и защиты, пока руки и ноги не становились синими от холода. В некоторые ночи он едва успевал вернуться в постель до того, как звучал звонок и ему приходилось снова приниматься за работу.
Ксока никогда этого не говорил, но Ярнульфу казалось, что на мастера произвели впечатление его способность к учению и упорство, с которым он занимался. Тем не менее он обращался с Ярнульфом не менее сурово, чем с другими учениками: практически не разговаривал, а большую часть поправок делал при помощи плоской части своего меча – наносил быстрые болезненные удары по незащищенному запястью или голове, но постепенно таких ударов становилось все меньше и меньше.
Так Ярнульф рос, чувствуя, что проживает две жизни, сонную, когда работает, и истинную, которую проводил, защищаясь от выпадов Ксоки при помощи Формы Тени и Формы Воды и отвечая собственными изощренными атаками. Когда у него получалось неплохо, мастер отходил от него с едва заметной улыбкой, и Ярнульф чувствовал, что нашел свою истинную цель в жизни.