Короли в изгнании - стр. 10

Современники Доде отмечали художественную неровность романа «Набоб», хотя и признавали за ним много достоинств.

«Набоб», – писал Альфонсу Доде И. С. Тургенев, – самый замечательный и вместе с тем самый неровный из всех написанных Вами романов. Если «Фромона и Рислера» изобразить прямой линией, то «Набоб» следовало бы изобразить так WW, и верхушки этих зигзагов доступны только таланту перворазрядному».

Нынешний читатель едва ли может себе представить всю злободневность романа «Короли в изгнании» (1879) для современников А. Доде. Республика или монархия? Этот вопрос был далеко не праздным для первых читателей романа. Вплоть до 1876 года во Франции делается несколько попыток восстановить монархическую власть. В Национальном собрании половина мест принадлежит правым партиям, мечтающим о реставрации монархии. Ставленник монархистов президент Мак-Магон уходит в отставку лишь в 1879 году, и только после этого начинается упрочение республики.

Злободневность романа объяснялась также и тем, что в Европе, особенно в странах Балканского полуострова, одна за другой рушились монархии. Народные восстания, «как землетрясение» (слова А. Доде), сметали королевские династии. Сама Франция еще совсем недавно была свидетельницей крушения Второй империи. Вспоминая историю создания «Королей в изгнании», Доде писал, что замысел произведения зародился «в один октябрьский вечер, при созерцании развалин Тюильрийского дворца, печально обрисовывавшегося на парижском небе».

Поверженный монарх стал знамением времени, но каждый знал, что в головах многих низложенных венценосцев зреют замыслы реванша, что у них есть сторонники. Вот почему роман Доде приобретал политическую окраску, сразу же замеченную его современниками. Любопытно отметить, что остроту романа почувствовала и царская цензура, запретив в 1903 году эту книгу к распространению в России.

Неудивительно, что роман Доде вызвал разноречивые отклики. Его резко критиковали монархисты, но его не приняли и республиканцы. Одни – за неуважение к королевским особам, другие – за элегический тон повествования, в котором усматривалось сочувствие автора монархическим идеям. Но какими бы прекрасными чертами ни наделял Доде некоторых своих героев, он показывал их обреченность.

Уже первая сцена в романе передает весь трагикомизм положения коронованных изгнанников, попавших в Париж. С чадами и домочадцами, с чемоданами и саквояжами они занимают номера меблированных комнат. И в дальнейшем царственное величие всех этих королей, герцогов, принцев крови резко контрастирует с тем, что их окружает.

Иллирийские монархи в Париже не одиноки. Здесь живет целая толпа низложенных монархов: вестфальский король – «несчастный слепой старик», жалкая пародия на короля Лира; палермский король, который «впал в вялую безучастность»; галисийская королева, «не умерившая своей взбалмошности в Париже»; герцог Пальма, воюющий «ради денег и девочек»; принц Аксельский – знаменитость парижского дна, кутила и развратник.

Большинство этих коронованных лиц смирилось со своим положением, а некоторые из них находят даже удовлетворение в водовороте парижской жизни.

Иллирийский король Христиан II также очень быстро входит во вкус предоставленной ему свободы. Он изменяет Фредерике, тайно торгует драгоценными камнями своей короны, готов отречься от престола. Слабохарактерный и разнузданный, он дает волю своим низменным инстинктам, опускается все ниже и ниже, пока не попадает в полицию за развращение малолетних.