Королевы бандитов - стр. 41

– Что ж… – Гита умолкла. Теперь она искренне раскаивалась после всего, что наговорила ему прошлым вечером в магазине, и решила забыть, что думала об этом человеке раньше, потому что тот Карем, который стоял перед ней сейчас, только что отказался травить людей ради собственной выгоды, а следовательно, заслуживал второго шанса. – Рамеш сам сделал свой выбор.

– Да, – кивнул Карем. – Это правда.

Их взгляды встретились, и Гита, занервничав, потянулась по привычке к мочке уха, задев локтем сумку – раздался скулеж, а Карем удивился:

– Это что?..

– О! – виновато спохватилась Гита. Она совсем забыла о псе и поспешила осторожно достать его из сумки. Вид у него был жалкий, задорно торчали только лисьи уши; хвост уныло болтался, шерсть на морде свалялась от засохшей рвоты. – Этому было совсем плохо, даже не смог убежать. По-моему, он ослеп.

Карем потрепал пса за ухом:

– Надо ему воды дать.

– Может, к врачу отнести?

– К врачу для собак? Кохра – это тебе не Бомбей[52].

Они нашли поблизости питьевой фонтанчик. Пес сначала принюхался, дрожа черными ноздрями, потом начал жадно лакать воду и пил, не отрываясь, минуты две.

– Вот теперь он выглядит гораздо лучше, – сказал Карем.

Гита с сомнением покосилась на пса у себя на руках, – он еще подрагивал от усилий, которые ему пришлось приложить, чтобы напиться. Шерсть на лапах у него была, видимо, белой, но очень грязной; длинное тело – светло-коричневым с темной полосой, опоясывающей его, как ремешок; одно ухо – черным.

– Ты уверен? – покачала головой Гита.

– Ну… вообще-то не очень.

– Как думаешь, он сдохнет?

– Я думаю, если его сейчас не вырвет водой и если он сможет хоть что-нибудь съесть, это будет хороший знак.

– А что едят собаки?

В научно-популярных передачах на радио «Гьян Вани» рассказывали только о мире дикой природы, там не давали советов по уходу за бездомными животными. Гита поставила пса на землю, но он взвыл, и она опять взяла его на руки. Приятно было ощущать тепло и вес небольшого тельца, прижатого к ее животу. Она вдруг преисполнилась материнской заботы и чувства собственной значимости для маленького существа. И надо сказать, что эти ощущения не показались ей такими уж противными.

– Бродячие собаки, ты имеешь в виду? – хмыкнул Карем. – Все, что не приколочено.

Когда они вышли из ближайшей бакалейной лавки с большим пакетом галет «Парл-Джи»[53], он спросил:

– У тебя еще какие-то покупки запланированы?

Гита закашлялась. Она приехала в Кохру за ядом, чтобы отравить одного человека, но наказала другого за то, что он проделал то же самое с собаками. Разница в их преступлениях все же была, Гита это печенкой чуяла, но не могла сформулировать, в чем она заключается.

– Мне нужны бусины и проволока, – ответила она Карему. – Еще заготовки для колец и карабины для цепочек. А, и шпрингели. Всякая фурнитура.

– Ладно, сделаю вид, что понял, о чем ты говоришь. Показывай дорогу.

Шагая по улице, они являли собой забавное зрелище – прохожие косились на грязного пса, которого женщина несла бережно, как младенца. Ей хотелось сказать им, что она не из тех киношных дамочек, у которых больше денег, чем здравого смысла, и что в руках у нее никакой не Таффи, не балованный домашний питомец с чересчур нежными лапками, чтобы ходить по земле.

Магазин, где она обычно покупала все для изготовления украшений, находился между фотостудией, где делали снимки на паспорт, и целым рядом ателье мусульманских портных. Железная винтовая лестница вела на второй этаж, где в основном жили хозяева местных лавок. На повороте кривой спирали сидели, скинув сандалии, двое мужчин и пили чай. Один из них жаловался, что никак не может найти дочери жениха: «И этот кретин, прикинь, говорит мне: «Мой сынок университет закончил, ты нам должен машину и десять