Королевский тигр - стр. 9
Причем наряды на дипломатические встречи оплачивались отдельно, тоже за счет королевской казны. Я предпочитала, чтобы меня сопровождала верная и надежная девушка, а не та, у которой хватило денег на дорогое платье. И вот самая верная и надежная продалась…
— Она что, бедствовала?!
Я прокручивала у себя в голове все наши разговоры, все, что она упоминала о своей семье, об их финансовом благополучии… Нет, ни слова о том, что кто-то тяжело болен или увлекся азартными играми. Ни малейшего упоминания о младенцах или о стариках, которым постоянно что-то нужно. Даже намека не смогла вспомнить, не то что прямой просьбы о ссуде или просто небольшой денежной помощи. Я бы обязательно выяснила, в чем дело, и помогла.
Отец притянул меня обратно к себе, поцеловал в лоб и со вздохом отпустил. Потом помог усесться на лошадь, молча, не высказывая осуждения. Наоборот, его взгляды на нефхардовца стали гораздо теплее. Да и тот соизволил поклониться при встрече, как подобает при виде короля.
— Она предала свою принцессу и свою страну. Ей нет оправдания! — на прощание отец все же ответил на мой вопрос. Немного своеобразно, но я его поняла. — Забудь о ней, малышка. И будь счастлива! — не сдержавшись, король все же повел себя как родитель, прощающийся с ребенком, а не как правитель, провожающий одну из своих подданных. Мне даже показалось, что в его глазах блеснули слезы.
Но нефхардовец, не дав мне насладиться отцовской слабостью, запрыгнув на своего коня, подхватил мою лошадку под уздцы, и мы поскакали прочь, сначала за ворота дворца, потом — за городские стены, все дальше и дальше от моей прошлой жизни.
Совсем не так я представляла свой отъезд. Мне казалось, это будет величественно, весь город выйдет на пристань, я буду стоять на верхней палубе корабля в своем самом нарядном походном платье, рядом со мной будет любимая фрейлина, почти подруга… и мы будем загадочно-мечтательно улыбаться, предвкушая приятное путешествие, новые впечатления, пышное празднование моей свадьбы… а не это вот все!
Нефхардовец ехал молча, лишь изредка поглядывая на меня, очевидно, чтобы убедиться, что я не упала с лошади.
Мне тоже не хотелось разговаривать. Сначала — чтобы не расплакаться и из-за трогательного прощания с отцом, и из-за расставания с прошлым, и из-за переживаний о будущем. Потом — из-за новых впечатлений.
Не то чтобы я никогда не гуляла по лесу, но организованы такие прогулки были немного иначе. На охоту меня не брали, женщинам полагалось ждать возвращения мужчин с добычей и потом украшать пир своим присутствием. Так что ездить верхом мне раньше не приходилось.
Правда, я быстро усвоила нехитрые правила безопасности, так что свалиться на землю мне не грозило. Но через пару часов мою спину пронзила дикая боль, ноги затекли, руки тоже. Спустя еще какое-то время, судя по моим ощущениям — вечность, а если верить солнцу — менее часа, я поняла, что готова упасть просто от усталости.
Мой спутник, притормозив, почти минуту глядел на меня с укором во взгляде, словно это я виновата, что мы выбрали такой странный способ путешествовать!
Процедив сквозь зубы что-то явно не слишком приличное, мужчина достал из седельной сумки свернутую в рулон карту. Поизучал ее с таким же хмурым видом, с каким только что разглядывал меня, и наконец уведомил: