Королевский сад - стр. 12
Снег, снег, снег… Ему не было никакого дела ни до тебя, ни до моих канувших в Лету надежд. Он рождался в небе, чтобы покружиться над палубой и исчезнуть за бортом судна.
Шесть часов мы простояли на рейде. Ночью, раздвигая носом снежную слякоть, судно вошло в канал. Где-то там, на другом его конце, нас ждали шум и огни чужого города.
Узкие ганзейские улочки старого Таллина, вы были такими милыми и уютными для нас. «Были», потому что нам уже не бродить вдвоем по вашей каменной звонкости: долгие четыре месяца следующего рейса, которые начнут свой отсчет через три-четыре дня стоянки, значат слишком много в противовес короткому знакомству двух случайно встретившихся людей.
Зыбкая вера в чудо растаяла, не выдержав натиска действительности.
«Так даже лучше. Так даже лучше», – повторял я про себя как сомнамбула.
Подошел буксир. Застучали каблуки матросов палубной команды. А снег все валит и валит.
На берегу ежатся фигурки встречающих. Восемь человек – не густо. Чужой порт – не все жены летят за сотни миль, чтобы взглянуть на своих мужей, порадоваться встрече и через считаные дни опять проводить их в долгий рейс. Я по-хорошему порадовался немногим счастливчикам и, задернув шторки на иллюминаторе, лег спать.
Мне снились твои желтые глаза, солнечные колечки волос. Ты стояла на Ратушной площади и махала мне рукой. Я побежал. Ты неожиданно прыгнула на вершину белого блестящего айсберга и, смеясь, стала раскачивать растущую на ней пальму. Большие спелые кокосы с грохотом посыпались вниз. Они подскакивали на ледяных боках айсберга, стукались друг о дружку…
Я открыл глаза. В дверь каюты стучали.
– Проснись, тебя к трапу вызывают! – донесся из коридора голос третьего электромеханика.
– Сейчас, – откликнулся я.
Поднялся с койки, плеснул в лицо пригоршню воды из-под крана, подошел к иллюминатору, открыл шторки и выглянул наружу.
Прошло уже четыре часа, как мы пришвартовались к стенке. Снег успел растаять, и только небольшая белая полоска в тени пакгауза напоминала о ночном снегопаде. Прямо перед иллюминатором блестела громадная гора соли. Портовый кран осторожно ставил на причал строп с коробами мороженой рыбы. Светило солнце.
Около трапа, запрокинув голову вверх, прикрыв от солнца козырьком ладони глаза, стояла невысокая худенькая девушка. Она прижимала к груди букет остроконечных хризантем и все время привставала на цыпочки, стремясь возможно скорее преодолеть пространство, разделяющее берег и палубу судна.
Я уже смирился с мыслью, что никогда не увижу тебя, что между нами никогда ничего не будет – ведь тогда я так и не сказал тебе о главном, а ты ничего мне не обещала.
Но это была ты.
Опрокидывающее всякую логику Чудо смеялось и махало мне с берега букетом остроконечных хризантем.
День восьмой
На песчаном берегу реки Времени окруженный со всех сторон Пустотой спал Демиург, а вместе с ним в предвечном сне покоились и сама река, и грядущие миры. Как и почему он решил вдруг проснуться, о том нам знать не дано, но это случилось. Открыв глаза и оглядев все сущее, Демиург принялся размышлять:
– Есть пустота. Есть забывшаяся в блаженном сне река Времени и песок на ее берегах. Есть я и обступившая меня со всех сторон темнота. Все неизменно, статично. Все во власти скуки. Хочется чего-то нового! Но чего?