Королевский крест - стр. 16
Но работа по секторам отнимала много времени, на Зов откликались только молодые вампиры, старые оплошностей не допускали, вот и приходилось Сантьяге выводить на улицы воинов, надеясь исключительно на их везение.
– У меня в лампах «Протуберанцы» стоят, – с гордостью поведал Турчи из-за металлической двери лавки. – Разорился еще в прошлый набег, думал, коту под хвост деньги…
«Он обожжен, это хорошо!» Захар машинально сделал шаг назад, подальше от освещенной витрины, и отрывисто спросил:
– Куда он побежал?
– Вверх по улице.
– Я его вижу! – Гаврила Треми, один из «кривых» юнцов, которого епископ оставил при себе, набросил на территорию сканирующую сеть. – Ему плохо!
И бросился вперед. Захар собирался последовать за юнцом, но…
– Э-э… любезный!
– Да?
– Вы не могли бы защелкнуть замочек под ставнями?
Ругаться с Басулом Треми не хотел – с шасами следует поддерживать дружеские отношения, а потому епископ молча развернулся и поспешил за помощником.
– Какая невоспитанность, – буркнул Турчи. – Впрочем, что взять с кровососа?
Он убедился, что рядом с лавкой никого не осталось, выскочил на улицу, щелкнул замком и стремительно юркнул обратно.
Людвиг сидел на корточках во тьме узкой арки. На нем были плотная куртка, перчатки, брюки и тяжелые ботинки – тело от «Протуберанца» не пострадало. Зато незащищенная голова представляла собой одну сплошную рану.
– Не будешь сопротивляться – умрешь быстро и безболезненно, – пообещал Захар, вытаскивая катану.
Во внутренних схватках Тайного Города не часто использовалось огнестрельное оружие. Некоторые жители были слишком быстры, чтобы надеяться поразить их из пистолета или автомата, некоторым пулевые ранения были не страшнее булавочного укола, а некоторые просто брезговали человским изобретением. Добрый клинок – другое дело, ведь отрубленную голову обратно даже нав не пришьет, а посему столкновения, как правило, принимали форму рукопашной.
Тем временем Гаврила отошел в сторону и тоже обнажил меч: епископ был классным воином, но страховка еще никому не мешала.
– Нанялся палачом к навам? – зло усмехнулся Робене.
Его руки слегка подрагивали – не от страха, от боли. Но голос был тверд, в нем можно было даже уловить насмешку.
– Почему палачом?
– А кто еще убивает беззащитных?
– Разве челы и шасы достойные соперники?
– Так ведь я презренный Саббат, – криво усмехнулся Людвиг. – Я дикий зверь, лишенный разума и благородства. Мне можно убивать кого угодно! Кого захочу. А ты, епископ? Каково тебе отрезать голову беззащитному брату?
– Оставить тебя в живых? – улыбнулся Захар. – Шас сообщил о нападении, и район будет прочесываться очень тщательно. Хочешь в Цитадель? – Робене молчал. – Хочешь?
Людвиг не хотел. Но и послушно подставлять голову под катану не собирался.
Он прыгнул.
Из положения сидя, мягко оттолкнувшись, взвился в воздух, изогнулся и сразу же оказался рядом с Треми.
– Умри!
Что он выхватил из-под куртки? Длинный кинжал? Какая разница? Захар ожидал нападения, понимал, что такой матерый масан ни за что не позволит зарезать себя, как свинью, и был готов к любому развитию событий. Элегантное движение в сторону – клинок Людвига пронзил пустоту, а еще через полмгновения голова Робене скатилась с плеч.
Фонтана крови не было: сердце масана бьется неспешно.