Королевская тайна - стр. 12
Госпожа Хэксби снова почтительно присела и ответила, что исполнит просьбу милорда с величайшим удовольствием. Кэтрин понимала: как архитектор она обладает преимуществом, отчасти компенсирующим ее главный «изъян» – то, что она женщина. Как и сам доктор Рен, она получила хорошее воспитание и образование, изучила работы великих архитекторов – и классиков, и современников, – а клиенты вроде лорда Арлингтона предпочитают тех, кто в состоянии оценить их вкус и к тому же обладает приятными манерами. Иногда у Кэт создавалось впечатление, что принадлежность к слабому полу даже дает ей определенное преимущество: как бы то ни было, а все редкое вызывает интерес. А у лорда Арлингтона репутация коллекционера, любителя всего прекрасного и необычного, человека, способного по достоинству оценить раритет.
Оглянувшись, его светлость щелкнул пальцами:
– Эббот, принесите планы поместья Юстон и выложите их на стол.
Пухлый клерк поклонился и поспешил прочь. Взгляды Кэт и Марвуда встретились, и он с трудом сдержал улыбку: ситуация его явно забавляла. Кэт предпочла бы, чтобы Марвуд не слышал, как она льстит Арлингтону. Подобная тактика была ей несвойственна, однако жизнь – учитель требовательный и суровый.
Арлингтон повернулся в сторону дома, и его унизанные перстнями пальцы сомкнулись на локте женщины. Этот фамильярный, собственнический жест Кэт всегда воспринимала как неизбежное зло – от клиентов вроде лорда Арлингтона подобное обращение следовало терпеть. Второй рукой она коснулась ножа, который всегда носила в кармане, и потешила себя воображаемой сценой: мысленно вонзила клинок в руку милорда.
Его светлость не дал мне разрешения удалиться. Вместе с еще десятком человек мне пришлось ждать, пока они с Кэт изучали всевозможные планы и рисунки. Эббот один за другим раскладывал их на большом столе. Арлингтон, нависавший над Кэтрин, будто медведь над добычей, стоял так близко, что иногда их руки соприкасались.
Остальные присутствующие, и я в том числе, в почтительном молчании наблюдали за их беседой со стороны. А что еще нам оставалось? Не в первый раз уже я отметил, что неотъемлемый атрибут власти – способность заставить других терпеливо дожидаться, пока ты соизволишь до них снизойти.
Арлингтон и Кэт обсуждали картуши и колонны, Хуана Баутисту де Толедо и Андреа Палладио, говорили о преимуществах курдонера и о планировке, достойной королевских апартаментов. До моего слуха долетали обрывки на латыни, французском и итальянском, и я не имел ни малейшего представления, о чем речь.
Удивительное дело – несмотря на чины и регалии его светлости, они с Кэт беседовали на равных. Их разговор напоминал партию в теннис: он велся по своим собственным правилам, не дававшим ни одному из игроков преимущества над другим. Я невольно проникся к госпоже Хэксби уважением. С этой стороны я ее раньше не знал.
Но одновременно я злился на Кэт и лелеял свою досаду, будто нежный цветок. Почему со мной она так ершиста? А лорд Арлингтон только подливал масла в огонь. «Десять против одного, что эта беседа ничего ей не принесет», – говорил я себе. Но на самом деле мне просто невыносимо было смотреть, как его светлость дает волю рукам и разговаривает с Кэтрин этаким фамильярным тоном, какой мужчины позволяют себе разве что с актрисами. А взамен Арлингтон предлагает лишь жалкие крохи со своего ломящегося от яств стола, да и неизвестно, соизволит ли он их вообще бросить. И что еще хуже – во всяком случае, для меня, – я не имею никакого права возмущаться, ведь Кэт мне никто.