Королевская школа. Часть 1. Пария - стр. 17
Не случится ничего плохого, уговаривала я себя. Это какая-то ошибка, недоразумение. Слишком неправдоподобно. Мой прекрасный добрый щедрый отец – и вдруг измена? Убийство?
Наивный самонадеянный ребенок, верящий в чудеса.
Мы сидели как на иголках и могли лишь из газет узнавать новости. На суде папу и еще нескольких человек признали виновными и приговорили к смерти через повешенье. А потом приехала мама…
Она постарела сразу на двадцать лет. От красавицы, которой я восхищалась, не осталось и следа. Бледная кожа, искусанные в кровь губы, трясущиеся руки. Мы со слугами не могли добиться от нее ни слова. Мама молча зашла в свою комнату и больше из нее не выходила.
А еще через неделю в городок прибыл отряд королевских стражников. Они окружили наш замок, согнали всех вниз, в главную гостиную, и зачитали королевский указ. Тогда я узнала, что король лишил нас дворянства, всех поместий и денег. Нам было велено убраться из дома дословно «в том, что сейчас на них надето».
Нас вышвырнули на улицу вечером. Стояла середина осени, и пусть для настоящих холодов слишком рано, ночью подмораживало, а лужи затянуло тонким хрупким ледком. Я была одета в домашнее бархатное платьице и шелковые туфли, которые мгновенно промокли, стоило выйти во двор. Мама же вообще оказалась в пеньюаре и тапочках, так как гвардейцы подняли ее из постели.
Мне было безумно страшно. Я потащила маму в городок за несколько миль от нас, там жила мамина подруга, жена знаменитого ювелира. Она часто приезжала на наши балы, а ее муж с моим папой были хорошими партнерами. Я надеялась, что они нас приютят. Наивная. Они даже не вышли на порог, послали слугу, чтобы тот прогнал нас.
Я повзрослела за один день, точнее, за вечер. Я бегала, стучалась в каждый дом, но никто нам не открыл. Пропали многочисленные друзья папы, куда-то делись торговцы и просители, обивавшие порог нашего дома, не оказалось дома приятелей и просто знакомых, регулярно посещавших наши балы.
Было дико холодно. Я страшно устала, мне хотелось лечь на землю и заснуть, мама уже так и сделала, мне не хватало сил поднять ее, я могла только тормошить. Она выглядела неживой. Тогда-то нас и нашла Марта.
Она отвела нас к себе. Дом стоял у леса, небольшой, одноэтажный, внутри было пыльно, темно и странно пахло, но, когда мы вошли туда, мне он показался самым уютным на свете. Марта объяснила, что дом долго пустовал, так как она жила вместе с нами в замке, но строение еще крепкое и крыша хорошая. А еще есть печка и немного дров.
Мама угасла быстро. Мы обе простудились, когда бродили по городку в поисках пристанища. Мне через несколько дней стало лучше, помогли нянюшкины отвары и настойки, мама же не желала ничего ни пить, ни есть. Она лежала, уставившись в потолок с открытыми глазами, и молчала. Я плакала, звала ее. Все без толку: она не хотела жить.
Однажды утром она просто не проснулась. Мы похоронили ее на местном кладбище, в первый день последнего месяца осени. Меньше чем за два месяца я потеряла родителей, дом и свою беззаботную богатую жизнь.
И, словно мне было недостаточно горя, через два дня после похорон мамы случилось еще кое-что. Как-то вечером Марта зашла в комнату и заявила, чтобы я собиралась в дорогу. И быстро.
– В городке появились странные люди, – пояснила няня, – они ищут бывших владельцев поместья. Особенно их интересует девочка, дочь казненного Фредерика Крея. Меня предупредила соседка, она сегодня была на рынке.