Королевская няня - стр. 26
— Дверь закрыта…
— Это ещё хуже! — я сорвалась на свистящий шёпот, и в комнате будто вдруг стало ужасно трудно дышать. Воздух превратился в горячий кисель, который забивал лёгкие, и становилось нестерпимо больно в области грудной клетки.
Иван будто это же почувствовал. Между его бровей пролегли две складки, глаза сощурились, а губы сжались в тонкую полоску. Так бывает с людьми, испытавшими мгновенный укол боли, и я представляла, что выгляжу так же.
— Но если я всё изменю, я могу, — так же шёпотом сказал он.
— Зачем?
— Хорошо, нет… хорошо, — вдруг отступил он. — Я обещал кое-кому месяц. Я сдержу обещание, но не лишайте меня возможности просто читать с вами или говорить. Это не запрещено…
— При свидетелях. Прошу вас, при свидетелях! Приходите в гостиную и читайте хоть каждый вечер. Но не тут, не наедине. Мне нужна эта работа… и мне не нужны проблемы.
Иван кивнул, и тоска в его взгляде будто стала ещё гуще, окрасив радужку в тёмный цвет.
13. Спокойствие, только спокойствие... няня!
Сколько нужно одному человеку, чтобы начать думать о другом человеке?
Одного приятного вечера в его компании достаточно?
Одной навсегда связавшей сумасшедшей истории?
Одного взгляда хрустально-голубого и при этом невозможно тёплого?
Одного доброго слова или нежного прикосновения?
Как много нужно, чтобы потеряться и начать блуждать, снова и снова натыкаясь на один и тот же образ.
Я лежала, уставившись в потолок, без сна, потому что всю ночь крутила в голове все произнесённые нами слова.
Обещание. Месяц. А что потом? Что он мне пообещал?..
Я не собиралась носиться по дворцу с криками: «Он — никогда!» или «О нет, на меня он не посмотрит, это не то, что мне показалось!»
Если рассуждать логически… то я получила странное невнятное обещание от мужчины, который каждым своим жестом и взглядом, считываемым совершенно точно, давал мне понять, что что-то чувствует.
Это было и прекрасно, и отвратительно. И сводило с ума, и заставляло чаще смотреть на чемоданы, лежащие в гардеробе.
С утра я смотрела на собственное отражение и понимала, что выгляжу как минимум больной. Под глазами жуткие синие круги. Волосы высохли после душа, как пушистое воронье гнездо, и не ложились ни во что кроме шишечки. Платье оказалось безбожно измято улёгшимся на него Черномырдиным, и пришлось одеваться в другое: длиннющее клетчатое платье с короткими рукавами.
— Лиза, вы нездоровы? — спросила Даша, зевая и потягиваясь.
Она сидела в кресле в гостиной и ждала, когда выйдут дети. Перед ней стоял пылесос, видимо боялась перебудить его шумом малолетних сонь.
— Нет. Всё в порядке, но пробежки не будет, передай детям.
— Ага…
— Я в учебку, детей отправишь после завтрака ко мне? У нас куча дел.
— Ага…
— Не спать! — прикрикнула, и Даша, начавшая проваливаться в сон, вздрогнула.
В доме ещё никто не проснулся, и это было идеальное время, чтобы сделать уже всю работу и собраться с мыслями. Вынести все вещи Ивана из учебной, чтоб не повадно было, и… мой коварный план растрепать всем, что у хозяина появилась спальня. Так и до горничных дойдёт, они всё под шумок подготовят. Выбора никому не останется.
— Уф! — я забежала в учебку, убедилась, что диван не разобран, и прижалась лбом к двери с облегчением.
Прекрасно! Ушёл… ушёл, вот так и нужно.
Только им пропах весь кабинет, будто где-то спрятана пара футболок, так, чисто на память.