Королева Камилла - стр. 16

Позвольте добавить, что Ваш задорный свист поутру и в любую погоду на свой лад выражает для меня самую суть непокорного британского характера.

Когда Камилла прочла, Чарльз спросил:

– Как подписать? «Искренне Ваш», «С наилучшими пожеланиями» или «С уважением, Чарльз», потому что я его уважаю, или как?

Камилла оторвала у листка нижний край и быстро нацарапала на обрывке: «Плюс одну пинту, пожалуйста». Потом свернула бумажку в трубочку, сунула в горлышко пустой молочной бутылки и выставила бутылку на крыльцо.

Зазвонил телефон. Это был Уильям – сообщил отцу что вернулся из Суиндона.

– Мальчик мой, наверное, очень неприятно связывать всякие там леса? – посочувствовал Чарльз.

– Нет, скорее даже классно, – ответил Уильям. – Как там Лео?

– Он просто заплыл жиром, – ответил Чарльз.

Посмотрев на собак, валявшихся у ног, он ощутил легкий укол недовольства. Уильям спросил о собаке, но не вспомнил про Камиллу. Чарльз шевельнул бровью: о чем это может свидетельствовать?

Уильям продолжал:

– Па, что ты думаешь насчет того, что тори обещают вернуть нас, если выиграют выборы?

Для Чарльза это был сюрприз. Когда передавали новости, он в саду подправлял забор, да и нет у них «ящика для идиотов», как он называл телевизор, полагая, что телевидение без малого на сто процентов виновато в моральной деградации нации.

Уильям объяснил, что Сынок Инглиш, новый лидер Консервативной партии, – убежденный монархист и что он обещал, если его выберут, восстановить в правах королевскую семью.

– Только подумай, па, – толковал Уильям, – на Рождество можно будет поехать в Сэндрингем.

Настороживший уши Фредди гавкнул Тоске:

– Ты слышала, Liebling? Рождество в Сэндрингеме!

Тоска перекатилась на спину, так, чтобы Лео увидел ее прелести, и рыкнула:

– Лео, тебе понравится там сосновый бор и большой дровяной камин.

Фредди тут же тявкнул:

– Твой беспородный амбал с нами не поедет, он останется тут с другими пролами.

– Тихо вы, зверюги, я говорю по телефону! – прикрикнул Чарльз. И пробормотал в трубку: – Уиллс, похоже, Лео с Фредди вряд ли станут лучшими друзьями.

– Еще бы, – взлаял Фредди, – с этим куском параши.

– Чего я кусок? – проскулил Лео, глядя на Тоску.

– Буквальный перевод: фекалий, – гавкнула Тоска.

Лео решил не уточнять, что такое фекалии, но звучало это не особо приятно.

Премьер – министр и его заместитель Билл Брейзьер сошлись потолковать перед заседанием правительства в гостиной у Джека на Даунинг – стрит, 10. О встрече попросил Брейзьер, он дал знать секретарю Джека, что ему срочно необходимо видеть премьер – министра. Брейзьер был мужчина дородный, на днях портной уведомил его, что придется скорректировать цену на костюмы «из‑за лишнего метража ткани». Билл сидел на диване, отдуваясь после лестницы, а премьер – министр ходил по комнате, трогая и переставляя предметы.

– Что там такого срочного? – спросил Джек, погладив золотую раму на портрете Кромвеля над камином.

– Сынок Инглиш, – ответил Брейзьер.

– Ничего почти о нем не знаю, – сказал Джек.

– Это потому, что тебя в последнее время вообще ни хрена не интересует.

– Я устал, – сказал Джек. – Тринадцать лет – это долгий срок.

Брейзьер нахмурился.

– Что ж, если ты, черт побери, не почешешься, Сынок Инглиш водрузит свою изящную задницу на этот диван еще до Рождества.