Королева гимнастики, или Дорога к победе - стр. 21

– Вы не выучили, что такое эпитет, метафора и тавтология? Стыдно, Кочубей! Не знать таких простых слов!

– А вы, Анна Матвеевна, все слова знаете? Например, арабеск?[17] Аттитюд?[18] Эшапе?[19] Или релеве?[20] А вы знаете, что такое турлян?[21]

– Если завтра вы не ответите мне… И не сдадите сочинение, я ставлю вопрос о том, чтобы оставить вас на второй год, – в голосе учительницы металл и лед.

«И эта туда же! – расстроилась Олеся. – Что им всем от меня нужно?»

Но, видно, за все мучения ей была положена награда, потому что возвращалась она из школы не одна. Ее провожал новенький по имени Иван. Он появился в классе первого сентября. Высокий крепкий парень поджидал ее у двери и, когда Олеся вышла, направился следом.

– Ну ты и задвинула учительницу сегодня на литературе! – восхищенно произнес он, стараясь подладиться под маленькие шаги. – А кстати, что это такое? Эти самые… ну арабески и реле.

– Долго рассказывать, – вздохнула Олеся. Некоторое время шли молча, и девушка исподтишка изучала неожиданного провожатого. Впечатление было благоприятным: крепкий, но подтянутый, загорелый даже зимой, русые волосы аккуратно собраны в хвостик, в серо-зеленых, немного навыкате, глазах – спокойствие и еще что-то, немного смущающее, и весь он такой аккуратный, чистенький, отлично «упакован» в супермодные вещи, которые в Приморске и не купишь, хотя это всего лишь драные джинсы и дырявая футболка. Он излучал надежность и уверенность – такого можно показать и маме, и сестрам! В отличие от прочих одноклассников.

Иван тоже изучал девочку. Сверху она казалась совсем маленькой, еще ребенком – впечатление усиливалось двумя задорными хвостиками из густых, вьющихся, непокорных каштановых волос. И в то же время в ней была какая-то завораживающая притягательность, сила, магнетизм и даже – властность. Как будто она знала что-то, чего никто не знал, и ее большие, широко расставленные глаза смотрели на мир снисходительно и по-взрослому.

– О чем ты сейчас думаешь? – спросил он, глядя на нежный пробор между хвостиками.

– Об эшапе, – ответила Олеся. – И еще о том, что у меня булавы не ловятся.

– Кто не ловится? – изумленно переспросил Ваня.

– Булавы, – со вздохом ответила Олеся и потерла плечо, которое накануне сильно ударила упавшая сверху булава.

А потом, неожиданно для себя, она рассказала ему обо всем – о гимнастике, о проблемах в школе и дома – и еще о чем-то очень личном, своем, о чем раньше никому не рассказывала. Этот парень шел рядом молча и впитывал все, как бездонный колодец – или как темная звездная ночь. И можно было говорить, говорить, изливать душу, раскрывать секреты – колодец поглощал их и надежно прятал, и Олеся была уверена – никто никогда ничего от него не узнает.

Потом она замолчала, и их снова окружила тишина – только скрип снега и треск ветвей на морозе.

– Я и не подозревал, что у тебя со спортом так серьезно, – произнес он.

– Серьезнее некуда, – вздохнула она.

– Ты на тренировку сейчас?

– Ну да.

– А когда обратно?

– В девять.

– Когда?! – потрясенно переспросил он.

– В девять вечера. А что?

– Да нет, ничего, – удрученно пробормотал он.

Тренировка снова оказалась неудачной. Булавы оставались непокорными, и, казалось, не было силы, которая заставила бы их подчиниться. В конце концов Олеся, разозлившись, зашвырнула булавы в самый дальний угол и тренировалась с другими предметами. Но удовольствия от этого она не получала – не любила неудач и недоделанных дел.