Король воронов - стр. 43
Он подумал: нужно пообщаться с Кабесуотером и выяснить, что произошло с тем деревом.
Свет в душевой был выключен. Вроде бы пустяки – выключатель находился прямо за дверью, – но тем не менее Адаму не хотелось совать руку в темноту. Он стоял в коридоре, и его сердце билось слегка учащенно. Он оглянулся.
Коридор был темный, тесный, пустой, залитый болезненным флуоресцентным светом. Тени сливались с занавесом. Широкие черные полосы соединяли между собой все предметы.
«Включи свет», – подумал Адам.
Свободной рукой – той, что не закрывала глаз, – он потянулся за порог.
Он сделал это быстро – пальцы пронзили холод и тьму, что-то нащупали…
Нет, это была лоза Кабесуотера, и всего лишь у него в голове. Адам протянул руку мимо нее и включил свет.
В душевой было пусто.
Конечно, пусто. Конечно, пусто. Конечно, пусто.
Две старые кабинки, с перегородками из зеленой фанеры (никакого кода доступа, никаких представлений о нормальной гигиене). Писсуар. Раковина с желтым кольцом вокруг слива. Зеркало.
Адам встал перед зеркалом, прикрывая глаз рукой, и посмотрел на свое худое лицо. Почти бесцветная бровь была тревожно вздернута. Опустив руку, Адам взглянул на себя еще раз. Никакого покраснения он не заметил. Глаз не слезился. Он…
Адам прищурился. Он слегка косил? Или как это называется, когда глаза у человека не смотрят в одном направлении?
Адам моргнул.
Нет, всё нормально. Это холодный зеленый свет сыграл с ним шутку. Он придвинулся ближе, чтобы посмотреть, нет ли красноты в уголке.
Глаз определенно косил.
Адам моргнул – косоглазие исчезло. Моргнул – и оно появилось. Оно напоминало скверный сон – не кошмар, а просто неприятный сон, когда собираешься надеть носки и вдруг понимаешь, что они не налезают тебе на ноги.
Пока он рассматривал себя в зеркало, левый глаз вдруг, независимо от своего соседа, медленно обратился к полу.
Картинка поплыла и вновь прояснилась, когда правый глаз взял управление на себя. Адам дышал неровно. Он и так уже оглох на одно ухо. Он не мог лишиться еще и зрения на один глаз. В этом тоже был виноват отец? Какое-то отсроченное последствие удара по голове?
Глаз медленно закачался, как стеклянный шарик в банке с водой. В животе у Адама возникло ощущение ужаса.
Ему показалось, что тень одной из кабинок изменилась.
Он обернулся. Ничего. Ничего.
«Кабесуотер, ты со мной?»
Адам снова повернулся к зеркалу. Теперь левый глаз медленно двигался кругами, назад и вперед, вверх и вниз.
У Адама всё сжалось в груди.
Глаз смотрел на него.
Адам, спотыкаясь, отступил от зеркала и захлопнул глаз рукой. Спиной он врезался в противоположную стену и застыл, хватая воздух ртом, напуганный, бесконечно напуганный. В какой помощи он нуждался и к кому мог обратиться?
Тень над кабинкой действительно менялась. Из квадратной она становилась треугольной, потому что… о боже… дверь кабинки открывалась.
Длинный коридор, ведущий наружу, казался галереей ужасов. Из кабинки лилась тьма.
Адам сказал:
– Кабесуотер, ты мне нужен.
Тьма растекалась по полу.
Адам думал только о том, что нельзя позволить ей коснуться его. Представлять ее на своей коже было страшнее, чем видеть в зеркале собственный бесполезный глаз.
– Кабесуотер. Защити меня. Кабесуотер!
Послышался звук, похожий на выстрел – Адам метнулся в сторону, – и зеркало раскололось. По другую сторону стекла зажглось неизвестно откуда взявшееся солнце. К стеклу прижимались листья, словно к окну. Лес шептал и шипел в глухом ухе Адама, вынуждая его искать проход для Кабесуотера.