Король, любовь, казённый дом. Ясновидящая в деле - стр. 2

– Ох, Чарли, ты жива! Я боялся, что не успею.

Услышав голос своего любовника, я выдохнула.

Чего он боялся не успеть сделать? Глотнуть на прощание свежей крови? Сделать из меня свое подобие? Или произнести, стоя над остывающим телом, «Прости, любимая»? Последнее я бы послушала. Мой любовник предпочитал не говорить о чувствах. Его запал признаваться женщинам в любви кончился еще лет двести назад, когда он похоронил очередную горячо любимую пассию. Такова доля вампиров.

Я распахнула дверь и попала в его объятия.

– Прости, но я только полчаса назад узнал, что тебя ударило молнией.

Я потрогала повязку на голове, наложенную в госпитале для ветеранов войны, куда меня привезли прямо с кладбища. Хорошо, что сторож помнил, что я еще не ушла, и отправился предупредить, что ворота закрываются. Он и нашел меня, лежащей без сознания и с располосованной головой. Я чудом осталась жива.

Пришлось даже выстричь часть волос, чтобы обработать рану. Пальто по пояс было в крови. После такого ткань не очистить, и я вынуждена буду его выбросить. Вряд ли шерстяная вещь перенесет стирку и не перекосится. Опять незапланированные расходы.

Я вздохнула.

– М–да, слухи по городу разносятся со скоростью той же молнии, которая на кладбище оказалась куда проворнее меня.

На руках моего возлюбленного были перчатки, верхняя одежда застегнута на все пуговицы, но прикосновение щекой к щеке позволило понять, насколько сейчас холодно на улице. По Бенедикту всегда можно определить температуру окружающей среды. Поэтому он любил сидеть у камина, чтобы хоть так походить на людей.

В его темно–каштановых волосах поблескивали капельки дождя. Граф Винтерширский ненавидел цилиндры, считая их самыми неудобными головными уборами за все четыре века своего существования.

– Ты не один? – когда я выпуталась из его объятий и шагнула в сторону, чтобы не держать любовника на пороге, увидела, что за ним стоят еще двое. В их руках был черный гроб. – О, ты пришел ко мне со своей постелью?

– Пустишь пожить у тебя? – он сделал просящие глаза. – Потомки покоя не дают. Дед дай, дед подскажи, дед рассуди.

– Ну ладно, – растерянно согласилась я, наблюдая, как сноровисто по его кивку слуги потащили гроб на второй этаж.

Я побежала следом. Так и знала, что он захочет разместить свое дневное убежище в моей комнате.

– Только не у меня! – я обогнала носильщиков и собственным телом загородила проход. – Несите в кабинет. Там как раз висят портьеры, не пропускающие солнечный свет.

Бенедикт разочарованно щелкнул языком.

– Я ночами спать люблю, а не вести задушевные беседы, – строго произнесла я. – А днем я работаю. У нас с тобой не будет совпадать время сна и бодрствования. А в таком случае лучше иметь раздельные спальни.

Бенедикт не ответил. Проследил, чтобы гроб установили там, где он хочет и, выпроводив слуг, изволил раздеться. Аккуратно повесил в шкаф кашемировое пальто, попутно смахнув с него несуществующую пылинку. Бенедикт всегда одевался по моде, не уставая следить за ее капризами. Красивый мужчина должен быть красив во всем.

Оставшись в жилете поверх тонкой рубашки и в ладно сидящих бриджах, он прошел, словно был хозяином дома, в гостиную. Не торопясь разжег камин. Налив себе вина, сел в кресло. Водрузив длинные ноги в дорогих балморалах на мягкий пуф, задумчиво уставился на огонь.