Король франков - стр. 29

– Когда же? После конца света, который прочат через десяток с лишним лет?

– Пустая болтовня! Никакого конца, никакого пришествия – ничего этого не будет. Церкви выгодно нагнать побольше страха, еще сильнее задурманить людям головы, призывая их «спасаться». Ты умный человек, граф, и должен понимать, что раз не существует никакого бога, то не стоит ждать ни чуда, ни конца. Что же касается войны народов, о которой я говорил, то наступит она в то время, когда люди станут грамотными и, пошевелив мозгами, выступят против Церкви, отвергая фальшь. И именно Церковь даст сигнал к избиению неугодных ей, тех, кто подрывает ее устои, кто грозится свалить колосса, который держит людей в страхе и невежестве.

– Кого же это? – с любопытством спросил нормандец.

– Таких же христиан.

– Черт возьми, Рено, да ты способен нагнать страху и не на такого, как я. Однако пока народ туп и молчалив; пройдет не одно десятилетие, прежде чем он научится шевелить мозгами. Мы с тобой возглавили бы толпу, идущую громить дворец папы, не сомневаюсь в этом, а пока побережем наши силы, и лучшее средство к этому – хорошая еда, черт возьми! Ты согласен со мной, ангел божий?

– Воистину, сын мой, – смиренно ответил монах.

– А потом ты расскажешь мне о деяниях Христа. Ведь в Новом Завете, сдается мне, также масса нелепостей?

– Я постараюсь доказать тебе, граф, что там тоже есть над чем посмеяться.

– Отлично! А теперь – завтракать, ибо курица, что нам принесли, пролетела мимо моего желудка, клянусь сапогом Роллона!

Они направились к двери, и тут Можер, остановив Рено и подняв для убедительности палец, напутствовал монаха:

– Пусть мы с тобой и богохульники, но не забывай о своей миссии, ибо ты – святой отец и обязан нести в мир слово Божье!

– Это мой хлеб, грех забывать об этом.

– Ну а вечером, а тем более ночью – долой рясу пред телами прекрасных фей!

Рено кивнул.

Вечером королева решила устроить танцы. Перед этим придворные, которым Рено сразу же понравился, стали просить его провести над ними церемонию отпущения грехов от имени церкви и Бога: ни к чему их копить, душа должна с легкостью принимать новые. Король, услышав об этом от монаха, сказал, что тот будет отныне отправлять службы, читать проповеди и заупокойные молитвы, крестить младенцев, а также отпускать грехи мирянам в церкви, рядом с которой часовня; то и другое всего в ста шагах от дворца.

– Проповедуй любовь к людям, равенство и справедливость, – напутствовал Гуго святого отца, – помни, что ты врачеватель и пастырь душ. Я рукополагаю тебя в сан священника с правом ношения парчовой ризы. У тебя будут помощники: причетник, монах и клирик. Они, разумеется, добрые христиане, но ни один из них не сумеет подобающим образом ориентировать паству на небесную жизнь, рассматривая земную лишь как подготовку к спасению души. О тебе я за столь короткое время уже услышал хвалебные отзывы, представь, в большинстве от фрейлин, потому и принял решение поднять твой сан.

– Но, государь, на это имеет право лишь епископ, – напомнил Рено. – Без его санкции я не могу занимать такой пост.

– Я король, миропомазанник Божий, и этим все сказано, – властно заявил Гуго. – Я могу в своих владениях снять одного епископа и назначить другого, имею право дарить или отнимать епархии, и поскольку власть дана мне Богом, никто не вправе осуждать мои действия. И помни, святой отец, выше тебя – приор. Но он остался в твоем монастыре, как и аббат. Приором для тебя буду я. Ты же, как лицо среднего церковного сана, отныне будешь иметь право совершать таинства. Назови все семь.