Коробка с маленькими сокровищами - стр. 3

Рядом протекала речка. Мелкая и быстрая. Деревянные мостки перекинутые с берега на берег. По ним мы бегали и ловили стрекоз. Только там водятся особые их подвиды : четырёхпятнистая стрекоза, стрекоза жёлтая и лютка зеленоватая . Ловкие насекомые с лёгкостью уходили от облавы. И кружили над жёлтыми кувшинками. Однажды я нашла на одном из мостков мёртвую стрекозу. Она была исполинского размера. Вдвое больше моей ладони. Я смогла внимательно разглядеть это невероятной красоты создание. Её неподвижные глаза состояли из тысячи сот, переливающихся всеми цветами радуги. Невесомое тельце из множества лакированных сочленений, похожее на стебель бамбука. Сильные, прозрачные крылья будто сделаны из тончайшей слюды, трепетали от дуновения ветра. Цепкие лапки покрытые мелкими волосками. Я смотрела на неё и замирала от неземной, завораживающей прелести. Воистину кто – то непостижимый и великий создал её. Было в ней нечто потустороннее , инопланетное. Что -то, что навсегда врезалось мне в память. Хрупкая красота, что недавно летала и ловила букашек, скользила по глади воды, а сейчас мертва, но всё так же прекрасна. С тех пор я очень люблю стрекоз. И всякий раз, при виде их, сердце замирает. Я мысленно киваю им, будто посвящённая в тайну красоты.

На дне коробки притаилась старая фотография. Чёрно – белая, с заломами и потёртостями. На ней стоят в три ряда дети. Среди них и я. Мне семь лет. Я держу в руках большую куклу. Она в платье, туфлях. У неё белые волосы. Лицо моё заплаканное, тревожно – напряжённое. Упрямые губы поджаты, руки крепко вцепились в игрушку. Я в летнем лагере. Мне нравилась эта кукла, но мальчик отнимал её у меня. С воем и рёвом, дракой и криком я отвоевала заветную. Никто больше не запечатлён с игрушками. Только я. Красивая воспитательница стоит рядом со мной. Я помню её, потому что она казалась мне богиней. Всё в ней было гармоничным, голос тихий и мягкий. Похожа на актрису Ирину Алфёрову в молодости. Помню свой восторг и преклонение перед ней. Она утешала меня и позволяла отвоевать куклу. Уже тогда проявлялись мои основные черты характера: собственничество, упрямство, настойчивость. Если что-то люблю, то оно должно быть моим. Так и с мужчинами было раньше. Будешь моим, ведь я же люблю тебя! Только – теперь знаю – в отличие от куклы, живого человека отвоевать у судьбы нельзя и присвоить тоже.

Достаю мятую бумажку. Это этикетка от мороженного. Пломбир. Цена 20 копеек. По тем временам – самое дорогое и вкусное мороженное.

Отец, после развода, раз в год, в мае, на мой день рождения забирал меня к себе. На кухне под клеёнкой кухонного стола лежала россыпью мелочь. Я могла брать сколько угодно и бежать в магазин за вкусняшками. Выбор был невелик. Мороженное, сдобные булочки со сметаной в прикуску и пирожное «Картошка». Особенно я любила квадратный крем брюле в вафельных листах или ягодное в картонных стаканчиках. За количеством съеденного никто не следил и поэтому однажды я объелась им до тошноты, но до сих пор люблю.

А ещё папа покупал мне помидоры. За ними мы ехали на трамвае на Камышинский рынок. Вспоминается майский закат. Город освещён последним лучом солнца. Большая, просторная улица (теперь знаю, что улица Минаева). Мы с ним стоим на остановке и ждём трамвай. Я держу его за руку и прыгаю на месте. Платье задирается и подол покрывает мою голову. Чувство стыда.