Корги-детектив: Хрустящие печенюшки - стр. 19

Брэнсон продолжал держать меня за руку.

– Не переживай, если будет слишком остро, я поделюсь своим. – И он погладил тыльную сторону моей ладони большим пальцем. Интересно, что это было – жест заботы или просто неосознанное движение? Затем Брэнсон отвел руку.

Я сглотнула слюну и потянулась за солью.

Нужно было что-то сказать. Хоть что-то.

Мы уже ходили на свидания, но последнее было несколько месяцев назад. И почему-то теперь я нервничала больше, чем даже в первый раз.

– Как съездил?

– Хорошо. Как всегда, продуктивно. – Брэнсон спокойно пожал плечами и, как обычно, когда я начинала говорить о его постоянных коротких поездках, он сменил тему: – Спасибо, Фред, что еще раз согласилась пойти со мной на свидание. Я боялся, что все испортил, когда в январе в птичьем клубе все пошло наперекосяк.

Мой последний порыв раздражения и близко не стоял с осознанием того, насколько он был приятнее меня в общении. Я поставила на место солонку, взяла щипцы и потрясла ими, направив на него:

– Ты знаешь, я думала, что такой умный мужчина, как ты, должен понимать, что лучше лишний раз не напоминать женщине, каким ты можешь быть властным и держащим все под контролем.

– Фред, я просто выполнял свои обязанности.

– Правда? Мне кажется, мы сошлись на том, что ты не можешь запретить мне разговаривать об убийстве и задавать любые вопросы… и все в этом духе.

– Верно. После того дела… – Брэнсон нахмурился. – И с тех пор я придерживаюсь этого правила, так же?

Я положила щипцы на место, даже не воспользовавшись ими, чтобы случайно не размозжить ими голову этому нахалу. А будут ли проблемы, если разбить сержанту полиции голову столовым предметом, если вы на свидании с упомянутым сержантом?

– Ты снова удивляешь меня. Ты думаешь, что этот высокомерный тон должен меня очаровать?

Брэнсон присел на стойку у гриля, скрестив руки на груди, при этом с его лица не сходила самодовольная улыбка.

– Ты нервничаешь. Это не весело, и мне не нравится, когда ты чувствуешь себя некомфортно. Но раз ты чувствуешь раздражение, это означает, что сейчас ты очень уверена в себе.

– Ну, просто… – Смысл его слов наконец дошел до меня, и я не знала, что я хотела больше всего в тот момент: все-таки взять в руки щипцы и ударить его посильнее или рассмеяться. – Ты специально раздражаешь меня, чтобы я почувствовала себя в своей тарелке?

Брэнсон поднял брови:

– А сработало?

Мне даже не пришлось размышлять над ответом.

– Да. Но если ты попытаешься остановить меня, когда я захочу размозжить твое лицо о гриль, обещаю тебе, что больше я не пойду с тобой ни на одно свидание. Никогда.

– Ну вот, видишь? Ты уже говоришь о следующем свидании. – Брэнсон еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. – Когда ты запретила мне заехать за тобой и настояла на том, чтобы мы встретились здесь, я подумал, что мои шансы ничтожно малы.

Я сердито посмотрела на него:

– Твои шансы и правда малы.

Я сумела продержаться с невозмутимым видом три секунды и рассмеялась. Он был очень хорош. Я должна была признать это. Вся моя раздражительность вдруг исчезла, и мне стало хорошо.

Прошлой зимой, когда я переехала в город, меньше всего я думала о том, что буду ходить на свидания, я вообще не думала о мужчинах. Честно говоря, они были в моем списке «никогда больше не делать этого». И вот она я, несмотря на все это, на свидании с сержантом полиции. И, возможно, у меня есть чувства к парковому смотрителю.