Корейский инкуб Хан Раон - стр. 28

– Что случилось? Состояние ребенка улучшилось, он шел на поправку. Ни один анализ не указывал на проблемы с сердцем. Откуда? – резко спросил Раон.

– Два часа назад у него перестало биться сердце. Мы не смогли его реанимировать. Что конкретно произошло – будет видно после вскрытия, если родственники разрешат.

Раон покосился на ЧанА, которая сидела рядом, сомневаясь, что она вообще соображает, о чем идет речь.

– Я хочу его увидеть, – внезапно сказала она и встала. Раон вопросительно посмотрел на доктора.

– Да, конечно.

Раон получил медсестру в сопровождающие и повел ЧанА к моргу.

– Ты уверена? – в который раз спросил Раон, когда они остановились перед железными дверями. ЧанА молча зашла внутрь за медсестрой.

Когда ее брат лежал, он всегда казался меньше, чем был на самом деле. Он спал, обычно свернувшись как котенок, а на столе его положили прямо, на спину. «Ему же так неудобно, он всегда лежит на боку», – чуть не крикнула ЧанА. Накрытый простыней, он казался совсем крошечным. ЧанА дотронулась до очертаний худенькой руки, погладила ее. Осторожно, будто Юн Чан Син на самом деле спал, отодвинула ткань с головы. Его кожа была белой и холодной, закрытые веки слегка посинели, ресницы, прямые как стрелы, навсегда запечатали любопытные глаза. ЧанА по привычке растрепала длинные волосы брата.

– Прости, – прошептала она. – Я такая бесполезная, не смогу сводить тебя в парк. Такая вот у тебя сестра – никогда не держит своих обещаний. Чан Син, за своего щенка не переживай, школьный сторож забрал его домой, так что он будет жить в тепле. В отличие от тебя. Как же тебе здесь холодно. Хочешь, я принесу тебе одеяло? Твое любимое, помнишь, как мама кричала, когда мы его разрисовали?

ЧанА достала руку брата и поднесла к губам в попытке согреть ледяные пальцы ребенка своим дыханием. Раон отвернулся к стене. И вздрогнул, когда почувствовал легкое прикосновение.

– Все, мы можем идти, – сказала ЧанА. Ее глаза были абсолютно сухие, и это было плохо. – Мне нужно увидеть маму.

– Ваша мама не знает, – рассказала по дороге наверх медсестра. – Доктор велел уколоть ей снотворное, так что она будет спать до утра. Вам лучше вернуться завтра.

– Поедем домой, ЧанА.

– К тебе домой, ты хотел сказать? – бросила ему ЧанА. – У меня нет дома.

Раон промолчал. Это естественное желание – причинить боль другому, когда больно самому, переложить часть на чужие плечи. «Ничего, и это я выдержу. Мои плечи шире, чем ее».

* * *

– Может, чай? – спросил Раон, когда они вернулись домой.

– Нет, не хочу. Я лягу. Спасибо за все.

– ЧанА, я могу позаботиться о похоронах, – предложил Раон.

– Нет, спасибо. Я сама, – голос ЧанА был ровный, как поверхность зеркала. – Мне нужно привыкать к самостоятельности.

– Не хочешь поговорить? – еще одна попытка расшевелить ее. Раон начал заметно нервничать.

– Мне нужно подумать. Что делать дальше. Я осталась у мамы одна, и…

– Ты сама еще ребенок! Куда тебе это вытянуть? Я здесь, я рядом, я могу взять на себя заботу о твоей семье, – не выдержал Раон и повысил голос.

– Ты не смотрел на меня как на ребенка, когда насиловал на глазах у десяти человек! – крикнула в ответ ЧанА и задохнулась, когда поняла что сказала. Зажала рот обеими руками и в ужасе уставилась на Раона.

– Подло, ЧанА, – она била без промаха по открытой ране. Раон поднялся на ноги. – Ты права, нам нужно отдохнуть.