Кордон - стр. 25
Показалось на миг, что выйдет сейчас из-за угла пани Охмушева, улыбнется жалобно. Как тогда, в тот вечер роковой… Эх, не надо было все так усложнять…
– Вы, пан Анджей, если блевать надумали, то без стеснения, в себе не держите. Тут-то ущерба Корпусу никакого… – по—своему понял мимолетно нахлынувшую бледность прапорщика верный оруженосец Водичка.
Подолянский криво усмехнулся, прогоняя ненужные воспоминания: – Благодарю, Янек. Но трупов я навидался. Сдержусь как-нибудь.
Ландфебель недоверчиво дернул усом, но промолчал.
Со стороны воняющих сараев выскочил очередной мужик в тулупе – будто ждал специально, пока пограничники договорят. Здоровенный, выше и шире Водички. Анджей мысленно выругался. Что за Пограничье такое, что здесь себя задохликом глистявым чувствуешь?! Местных молоком медвежьим поят в детстве, что ли?
– Ох, панове, слава тебе Царица Небесная, приехали вы, ох, слава тебе… – Плаксиво, навзрыд, совершенно по-бабьи запричитал мужик, заламывая руки. – Пойдемте ж скорее, тут недалеко, за коровником все сразу.
Пошли…
Анджей с трудом справился с взбунтовавшимся желудком. Правда, как встал поперек горла комок, отдающий желчной горечью, так и стоял – даже очередной глоток из фляги запасливого ландфебеля не помог.
За коровником приключилась сущая бойня. С дюжину тел, все свалены вповалку. Зарубленные, застреленные, заколотые… Стены коровника забрызгало кровью и мозгами на полсажени вверх.
Оружия валялось много, все больше холодное: топоры, вилы, косы, еще что-то сельское, Анджею не знакомое. Огнестрельного толком не было. Только у стены одиноко лежала древняя армейская «пистонка», с размолоченным в щепу прикладом. Блеснула в траве новенькая «мышебойка», которую прапорщик, как бы ни мутило, подобрал и сунул в карман. И как возможную улику – очень уж чужеродно смотрелась разряженная городская игрушка посреди граничарской мызы… Да и так. На всякий случай.
Мертвецы лежали в кучу – словно место убийства заранее подготовили и очертили гигантским циркулем. И убиваемые с убийцами договорились очерченную линию не переступать. За воображаемым кругом умерли всего двое. У одного меж лопаток торчал топор, врубившийся в хребет. Второй лежал на спине, с развороченным животом – в покойника стреляли картечью. Стреляли в упор – кожух опален – но не изнутри круга. Похоже, что единственного пережившего бойню встретили «снаружи», у угла хлева. И ружье, конечно же, давным-давно припрятали. Кордонный вопрос за нумером раз – где?
Водичка, пока командир предавался размышлениям, шагнул за «черту», опустился на колено. Коснулся темно-бордовой лужи. Кровь уже засохла и палец уперся в прогнувшуюся корку.
– Сбрехал малец у нас на заставе. Кораблики по крови у него пускать можно. Какие тут кораблики, тут разве что на пастилу нарезать, если сахару досыпать. И в аптеках, как гематоген, торговать.
Рядом стоящего селянина громко и протяжно стошнило.
Анджей только хмыкнул. Не было б ландфебеля рядом, все это время – пошел бы Водичка первейшим подозреваемым. И мотивы есть, и возможности.
Подолянский шумно втянул воздух через рот – слишком уж одуряюще пахло у коровника – произнес в пространство:
– Из—за коровок, говорите?
Крутнулся на каблуке, ухватил за грудки бабски-визгливого здоровяка, тряхнул, чтобы мужик затылком треснулся о стену. Разжал левую руку, впечатал кулаком «крюк» под ребра, заорал в лицо напуганному граничару: