Копия - стр. 57
— Непокорная, непослушная, своевольная, — причитала она, аккуратно распределяя лекарство по коже. — Энни, я же тебя предупреждала, что он не в себе. Не стоило подливать масла в огонь. После того как Адам Ваха выставил неустойку, Ларус словно сорвался с цепи. А ты...
— А я оказалась не в том месте не в то время. Почему он во всем винит меня, мам? Нашел бы Хинрика и срывался на нем.
— Мне иногда кажется: будет лучше, если Ларус его никогда не найдет. Если он с тобой сотворил подобное, то что он сделает с ним?!
— Отцу нужна помощь, мам. Есть же какие-то курсы по управлению гневом? Ладно, я уеду, но Оскар и Петер останутся. Неужели тебе не страшно?
— Страшно, дочка, страшно. Я поговорю с ним, обещаю.
Энни улыбнулась, хотя понимала, что все разговоры матери с Ларусом были бессмысленными.
— Ты напоминаешь ему Джоанну, — осеклась было Арна. — Внешностью, характером, поведением. Он до безумия любил сестру и возненавидел ее, когда та принесла слишком много боли в наш дом. Думаю, поэтому он перекладывает на твои плечи всю вину.
— Тс-с-с! — пискнула Энн, когда мать нечаянно задела ссадину.
— Прости, дорогая. — Арна тут же подула на больное место и продолжила: — Я же говорила ему, много раз просила отступиться от этого жеребца. Но нет, он втемяшил в свою голову, что его необходимо продать. Все наши беды от его поспешного решения, а страдаете вы. Прости меня, дочка, что не успела его остановить.
— Все хорошо, мам, — прошептала Энн. — Не переживай так.
— Да как же не переживать?! — выдохнула Арна, убирая тюбик с мазью. — Все, родная. До свадьбы заживет.
— До моей? — засмеялась Энн, несмотря на неприятное жжение в области ссадин. — До моей — точно заживет!
Ближе к обеду она все же нашла в себе силы выйти в гостиную: ей очень не хотелось, чтобы младшие братья заподозрили неладное. К счастью, Ларус так и не вернулся домой, скорее всего, отсиживаясь у Кристофа.
Так сильно отец Энни сорвался впервые. Наверно, поэтому она не знала, что чувствовать и как реагировать на подобную выходку Ларуса. Конечно, жгучая обида разъедала ее сердце вперемешку с желанием уехать из дома раз и навсегда. Простить подобное отцу было невозможно. Но в то же время, Энн до безумия было жаль Ларуса. Она была убеждена: поднять руку на слабого может только глубоко несчастный и обиженный жизнью человек.
Потрепав Оскара по голове, она уселась рядом с ним на диване и поймала на себе печальный взгляд Петера. Энн все время забывала, что в свои двенадцать он хоть и казался еще ребенком, но многое видел и понимал не хуже взрослого.
— Все хорошо, Петер, — поспешила она успокоить брата. — Правда.
Тот кивнул в ответ, но ничего не сказал. А Энн и не нужны были слова — она видела по глазам: не поверил.
— Я завтра вернусь в Рейкьявик, — придав голосу беззаботности, бросила она.
— Правильное решение, — донесся с кухни голос Арны.
— Не уезжай! — пропищал Оскар. — Что вы все уезжаете? Хинрик, папа, теперь ты, Энн. А как же мы с Петером?
— Вы можете приезжать ко мне в гости хоть каждый уикенд.
— Мама, а можно мы к Энн в гости съездим? — тут же сорвался с места Оскар и побежал к Арне.
— Я ему это не прощу, — дождавшись, когда младший брат доберется до цели, прошипел Петер.
— Ты о ком? — удивилась Энн. По крайней мере, ей удалось сделать вид.