Координаты неизвестны - стр. 28
– «Находка», говорите? Головой ручаетесь?.. Вот и будете отвечать, – сказал он, бросив укоризненный взгляд на Гундорова.
…Под вечер Студенцов и Алексеев стояли у открытого настежь окна кабинета и смотрели, как конвоиры усаживали генерала в пикап.
– Что ж, Женя, – положив руку на плечо Алексеева, мягко и в то же время серьезно сказал Студенцов, – не знаю, долго ли нам придется работать вместе. Сам понимаешь, война… Но для начала – хорошо! Разведчик, где бы ни находился, в какой бы обстановке ни оказывался, какие бы неожиданности его ни подстерегали, всегда и везде должен найти выход из положения…
И знай, что даже этот «единственный» выход из положения в действительности всегда имеет еще два-три «запасных» выхода…
Ангел над бездной
Шла третья неделя войны.
Заседание Государственного Комитета Обороны давно закончилось. Последний задержавшийся в кабинете генсека ВКП(б), нарком внутренних дел Берия, выдержав паузу после затянувшегося разговора, тоже собрался уходить. День клонился к вечеру, что означало наступление перерыва на обед.
Берия уже стоял с папкой в руке, когда Сталин вышел из-за стола и в некоторой задумчивости медленно направился к двери. Однако, сделав несколько шагов, остановился, не торопясь повернул голову в сторону Берии и как бы между прочим спросил:
– Где тот эсер, который уложил начальника жандармского управления Могилева?
Память наркома мгновенно подсказала исполнителя акции, но он не был уверен в том, кого именно имеет в виду генсек. Ошибиться очень не хотелось.
Сталин искоса скользнул взглядом по озабоченному лицу Берии и, недовольный недогадливостью соратника, нехотя пояснил:
– В Париже возился с бандой Кутепова. Потом неплохо помогал немецким фашистам вывозить сырье из Норвегии.
– Серебрянский? – выпалил Берия, довольный, что память не подвела, но продолжать на всякий случай не стал. Все-таки разговор шел о человеке, находящемся в тюрьме.
Он хорошо знал своего хозяина. И не ошибся: Сталин спрашивал о том, что ему самому было хорошо известно. В то же время с иронией сказал, что Серебрянский «помогал фашистам», или что-то другое имел в виду? Определить сразу было непросто. Немецкие суда, загруженные в Нарвике никелевой и цинковой рудой, редко достигали порта назначения. Причину он тоже знал.
Сталин спросил:
– Чем он занимается?
У Берии перехватило дыхание. Несколько сдавленным голосом он ответил:
– В камере смертников дожидается приведения приговора.
– Что за чушь! Есть у вас голова на плечах?
Берия невольно подумал: «Пока есть» – и объяснил, что отдал распоряжение воздержаться от исполнения приговора суда.
Оборвав его, Сталин неожиданно участливо поинтересовался:
– Как он себя чувствует?
– Ничего, здоров.
– Это очень хорошо.
Явно удовлетворенный ответом, Сталин решительно шагнул к выходу. Стало ясно: именно это, последнее, интересовало его.
Берия поспешил открыть перед Сталиным первую дверь, затем, изловчившись, вторую и посторонился, давая хозяину первому выйти из кабинета.
В приемной, проходя мимо поднявшегося из-за стола начальника канцелярии, генсек на ходу бросил:
– Желаю приятного аппетита.
Из этих слов явствовало, что он пошел обедать. Следовательно, другие могут заняться тем же.
Берия поторопился к выходу. Садясь в поджидавший у подъезда длинный «Линкольн» с брезентовым верхом, он обратился к стоявшему навытяжку адъютанту: