Конунг: Вечный отпуск - стр. 5
На берегу снова повисла тишина, прерываемая лишь едва заметным шипением волн, наверное, уже тысячи лет, прилежно перебирающих прибрежный щебень. Попытки каких-то невидимых пичуг пересвистать это, засчитаны не были, поэтому следующим нарушителем тишины, стал полувсхлип – полустон попытавшейся распрямиться четвертой выжившей.
– Наташа. Наталья Викторовна Савенкова, – сообщила довольно миловидная женщина лет 35-40, неизвестно каким чудом сохранившая на носу очки в тонкой металлической оправе, явно с диоптриями. – Мне в позапрошлом году очень понравилось на Кубе, вот решила еще и коллег из бухгалтерии уговорить слетать…
Все это она сообщила густым хриплым голосом, пытаясь одновременно собрать в пучок тугую копну крашенных темно-рыжих волос. В процессе женщина успела аккуратно снять и сложить спасательный жилет, разместить сверху странное воздушное сооружение кремовой расцветки, служившее то ли рубашкой, то ли просто накидкой, и устроить тугой, во всех смыслах выдающийся тыл, на плоском обломке дерева, найденном тут же.
К моменту, когда автобиографичный монолог дошел до сообщения, что в Москве у нее 17-летняя дочь-студентка, бухгалтер осталась в черных утягивающих бриджах чуть ниже колен и такой же спортивного вида футболке.
Вызывающе обширный лиф вырвал из самоуглубленности даже немолодого архитектора. Аккуратные похлопывания и поглаживания, которыми Наталья пыталась очистить налипший мусор с тугих бедер и выдающегося зада, кристаллизовали внимание бывших пассажиров, вне зависимости от пола и возраста.
Окончательно пришедший в себя после всех этих эскапад Игорь, глядя на своих спутников, вдруг откровенно и заливисто расхохотался, чем сначала привлек удивленные взгляды, а затем, заставил изрядно смутиться, как минимум двух участников заседания «комитета по спасению».
– Меня зовут Игорь. В совсем зеленой юности, приняв загадочный вид, всегда говорил, что работаю клерком, но сейчас мне 29, да и среди таких интеллигентных людей не до кокетства, поэтому признаюсь, как на духу: тружусь журналистом в областной газете в Подмосковье. На Кубу летел впервые и, не стану скрывать, как раз, чтобы отведать местного «шоколаду», – приложив правую руку к сердцу, докладчик «покаянно» склонил стриженную накоротко голову с примерно сантиметровым ежиком, в обрамлении небольшой аккуратной бороды.
Снова рассмеялся, он добавил, что «не знает, откуда такая странная тяга при эдакой-то выдающейся красоте наших женщин, но он очень не любит себе отказывать в небольших удовольствиях».
На этот раз переборовшие смущение участники поддержали веселье не удивленными взглядами, а как минимум улыбками или в случае с носительницей обсуждаемого бюста, вполне искренним смехом.
На фоне многих десятков погибших соседей и даже знакомых, выглядело это странно, но что сейчас могло быть вообще не «странным»?! Смерть прошла так близко, что даже просто неподвижно сидеть на чуть влажном озерном песку, уже было удивительно и «странно»…
– Наверное, в юности перечитал всех этих пиратских книг с блестящими испанками и горячими мулатками, – продолжил Игорь, наверное, физически неспособный сейчас молчать. – Кстати, я так понимаю, что вы у нас остались одна пусть прекрасная, но по-прежнему незнакомка, – снова обратился он к самой юной выжившей. – Инкогнито, без всякого сомнения, ваше право, но вдруг мы сейчас добудем чего поесть, а вас даже не знаю, как пригласить к теоретически возможной трапезе…