Контроль над разумом и другие сражения холодной войны - стр. 17
Молотов ответил в своем стиле:
– Я прекрасно понимаю важность психологического фактора в отношениях между странами, но и тут должен спросить, все ли в этом отношении безупречно со стороны наших партнеров?.. Если уж говорить с той откровенностью, которую допускает наше с ним старое знакомство, то (да простит меня Гарриман!) советским людям кажется, что как раз американцы в последнее время несколько зазнались и не дают себе труда даже скрывать это…
После Корделла Халла в ноябре 1944 года государственным секретарем Соединенных Штатов стал Эдвард Стеттиниус. Но он провел на этом посту несколько месяцев и в июне следующего года ушел. 3 июля 1945 года президент Трумэн поручил внешнюю политику своему старому знакомому и опытному человеку Джеймсу Фрэнсису Бирнсу, в прошлом конгрессмену, сенатору и члену верховного суда.
Если Рузвельт, думал Гарри Трумэн, считал Бирнса подходящим кандидатом на пост вице-президента, значит, исходил из того, что он способен быть и главой государства. Если с Трумэном что-то случится, место в Белом доме по закону займет госсекретарь. В таком случае пусть на этом посту будет Джеймс Бирнс.
28 апреля 1946 года государственный секретарь Бирнс пригласил Молотова на обед в парижской гостинице «Мерис». Нарком выразил недовольство недружественной позицией американцев в отношении иранских дел.
«Молотов, – отмечено в записи беседы, – говорит, что в последнее время действия Правительства США были направлены против СССР и способствовали созданию атмосферы недоверия вокруг СССР и развертыванию международной кампании, враждебной СССР…
Взять хотя бы пример с Ираном. Правительство США не пожелало отложить обсуждение иранского вопроса на две недели, как об этом просило Советское Правительство. Позже Правительство США настаивало на оставлении иранского вопроса в Совете Безопасности вопреки просьбам СССР и Ирана…
Бирнс говорит, что ссылки Советского Правительства на то, что Иран может представлять опасность для СССР, неосновательны. Что касается иранской нефти, то еще во время Крымской конференции Стеттиниус и Иден заявили об отсутствии у США и Англии возражений против получения Советским Союзом нефтяных концессий в Иране. Следовательно, оставление Советским Союзом войск в Иране было вызвано стремлением Советского Правительства добиться от Иранского Правительства принятия советских требований… Это создало у мирового общественного мнения впечатление, что СССР стремится в Иране к экспансии так же, как он это делает в Европе…»
Государственный секретарь Бирнс считал, что он сам сможет обо всем договориться с советскими партнерами. Госсекретарь сильно себя переоценивал. Он пробыл на посту госсекретаря пятьсот сорок шесть дней, из них половину времени провел за границей, мало интересуясь, что происходит в его ведомстве в Вашингтоне.
Опытные дипломаты его ни в грош не ставили. Его подчиненный Аверелл Гарриман позволил себе высмеять госсекретаря в разговоре с Молотовым.
– Бирнс неопытен в международных делах, – с чувством превосходства заметил Гарриман. – Бирнс привык работать в домашней обстановке. К тому же он судья, то есть человек, привыкший мыслить юридически. Он законник и не всегда понимает, что во внешней политике юридическая норма часто вынуждена уступать политической целесообразности…