КонтрЭволюция - стр. 12
Вот и сейчас с лаской и умильностью наверняка не очень-то получалось, и улыбка, она догадывалась, была похожа на оскал. Но, может быть, она все-таки передавала некий позитивный сигнал? Так, по крайней мере, ей хотелось надеяться.
– Что с вами? – без малейшего участия, с явной неприязнью спросил участковый. Но вел он себя по-прежнему странно. Быстро взглянул на Наталью и снова отвел глаза в сторону, точно боялся контакта.
– Я хотела сказать…
Милиционер молчал, молчал, но потом все-таки выдавил из себя, не поднимая глаз:
– Да?
– Хотела спросить… Вы не согласитесь… мне позировать?
Участковый вздрогнул. И не просто вздрогнул – это была пугающе сильная судорога. Наталья испугалась: ей показалось, что он сейчас упадет со стула и забьется в приступе падучей. Но милиционер удержался в сидячем положении. Только лицо его стало багроветь. Причем не все, а почему-то только правая, ближняя к свету половина.
«Вот оно, вот оно, – в восторге думала Наталья. – Именно так! Фиолетовый оттенок слева и темно-багровый справа. Ура!»
Взяв себя в руки, сказала вслух:
– Пожалуйста, очень вас прошу, соглашайтесь! Вы – такой интересный типаж!
И тут же сообразила: вот этого, про «типаж», точно не надо было говорить!
И действительно, участковый будто поперхнулся, побагровел еще сильнее, теперь уже всем лицом. И снова обрел утерянный на несколько секунд дар речи.
– Ну, знаете… это вообще уже – ни в какие ворота…
Он бормотал еще что-то, кажется, более резкое и осуждающее. Дрожащими толстыми руками он принялся бестолково собирать свои бумаги в кучу, но они никак не собирались. Казалось, что сейчас он заплачет, все бросит и убежит. Но все-таки в итоге сумел как-то запихнуть свои листочки в портфель.
– Куда же вы? Не надо так нервничать… я ничего обидного… наоборот…
– Безобразие… хулиганство… это вам даром не пройдет…
Участковый бормотал еще что-то сердитое, обиженное, но Наташа уже не могла разобрать, что.
Он уже почти скрылся за дверью, когда Наталье вдруг пришло в голову – может быть, он боится…
И она крикнула ему вслед:
– Можно не голым… Раздеваться не обязательно… хотя с другой стороны… было бы хорошо… совсем великолепно… ой, что я несу… эй слышите? Не обязательно раздеваться, можно и в одежде.
Но он уже был далеко, уже спускался по лестнице, ушел, может, и не услышав этой последней фразы…
Наташа присела к столу, на тот самый стул, на котором только что сидел участковый. Как будто хотела ощутить его тепло, чтобы еще больше проникнуться образом. Погоревала: неужели ничего не выйдет? Неужели отказаться от такого великолепного замысла, от озарения отказаться? Нет, коммунары так просто не сдаются! (Где она слыхала про этих коммунаров? В школе, кажется.) Надо что-то предпринять. Но что? И тут заметила, что участковый забыл какую-то бумажку на столе. Взяла ее машинально в руку, повертела. Раскрыла. В полумраке читать было трудно. Наташа встала, включила торшер, поднесла поближе к свету. И остолбенела.
2
А потом явилась тетка. Как всегда, вела себя по-хозяйски, возилась на кухне, заглядывала в холодильник. Ворчала, что там опять пусто. «На одежду-то у тебя всегда всего хватает, и денег, и времени. А жрать нечего – так это ей наплевать. Все бы ей форсить, а о желудке пусть тетка заботится. Эгоистка ты!» – ворчала тетка.