Контракт на невесту - стр. 42

Я перевела взгляд на маму, и медленно покачала головой.

― Ты что творишь? Ты предала отца. Да вы все предатели! Все!

― Вера, успокойся. Ты все равно замуж за Виктора собралась. Зачем тебе Паша? Дай мне насладиться счастьем.

― Ты себя слышишь? ― я ошарашенно округлила глаза, не веря в то, что она говорит. ― Ты замужем! Ты всю жизнь прожила с отцом и теперь кувыркаешься с моим парнем! И это я за Виктора замуж собралась? А не вы ли меня продали, как вещь?

― Зато теперь всем хорошо. Все на своих местах, ― хмыкнула она, поднимаясь с кровати и кутаясь в простыни.

Я медленно покачала головой.

― Как вы все устроились. Предали меня втроем, живете счастливой жизнью, не думая о том, что у меня на душе.

― Вера, ты высказалась? Я не думаю, что тебе стоит продолжать находиться здесь, ― произнес Виктор, переместив руки и прижимая меня за талию к себе.

― Ты знал, что он с моей мамой спит?

― Нет, такого я предвидеть не мог. Но насколько успел заметить, в его постели часто меняются женщины. Не обольщайся, Анна, ты в его жизни ненадолго. Он сюда водит много девушек.

― Я хочу уйти. И прошу, больше никогда не появляйтесь в моей жизни.

Я резко сорвалась к выходу, не желая ни минуты находиться здесь.

Душно, больно, жестоко.

― Вера! ― ее голос догнал меня у двери. ― Не говори отцу. Мне еще жить с ним.

Я обернулась. Отчаянным взглядом посмотрела в ее глаза и сбежала.

Пропасть.

Опустошение.

Тьма.

Я буквально сбежала вниз по лестнице и остановилась уже около машину, руками уткнувшись в капот и склонив голову вниз. Мне хотелось кричать от боли, хотелось бить и крушить.

Меня предали все родные. Все мои любимые люди.

Мама. Самый близкий и родной человек. Она предала меня. Наплевала в душу, а потом растоптала ее своим жестоким поступком.

Разве так поступают родные?

Я вздрогнула, ощутив на плечах крепкие руки.

Виктор.

Какой же абсурд. Этот чужой, наглый, грубый и беспринципный человек стоит сейчас здесь, со мной. Он пришел меня поддержать, утешить, пожалеть в то время, как все родные просто отвернулись от меня. Поступили как с куклой, которую можно швырять, бить ногами и не спрашивать, чего она хочет и что чувствует в этот момент.

Они отказались от меня. Вычеркнули из своей жизни.

― Вера, поехали отсюда.

Голос Островского был последней каплей.

Я резко развернулась и бросилась в его объятия громко разрыдавшись, прижимаясь щекой к его груди.

Я почувствовала его руки у себя на спине и расплакалась еще горше.

Мне хотелось чьего‐то утешения. Хотелось, чтобы кто‐то обнял меня и сказал, что все будет хорошо, что он не предаст и не даст меня никому в обиду. Не бросит, как это сделала моя семья.

― Черт, Вера, я не знаю, как нужно успокаивать. Хочешь, я пойду набью Пашу морду?

Я резко покачала головой и подняв голову, посмотрела Виктору в глаза сквозь затуманенный от слез взгляд.

― Поцелуй меня, ― попросила я, в надежде, что он не откажет мне.

Виктор посмотрел на меня суровым взглядом, переместил руки с талии на лицо, вытирая слезы. Внимательно смотрел, будто изучал меня. А мне нравился его взгляд. Я видела в нем сопереживание.

Он склонился и поцеловал меня нежно, слегка касаясь губ. Потом языком раздвинул их и углубил поцелуй. Это не была страсть. Это была нежность, которую он мне дарил в эту секунду.

С его поцелуем я чувствовала поддержку. Целовала в ответ, и понимала, как по коже бегут мурашки.