Контрабандистка с красным дипломом - стр. 23
Я сидела, не шевелясь, не поднимая голову, то ли задремав, то ли просто утонув в своих страхах. Рядом кто-то ходил. Слышен был хруст грунта, тихий шуршащий инопланетный говор. Скорее всего, эти сакали вернулись с капитаном своим. Наверное, они все же пополняли продовольственные запасы, хотя ведь шкипера среди них нет, а продовольственное и хозяйственное обеспечение корабля – забота именно этого офицера. Но с другой стороны, если он чем-то сильно занят, то вполне и капитан может его заменить.
Мысли текли вяло и неохотно, но не думать совсем, как и любой нормальный человек, я не могла.
Шаги стихали… И с этим пришло понимание одиночества. Пока я жила под крылом мамы и папы, я никогда не понимала по-настоящему значения этого слова. Зато оказавшись в академии, я узнала об одиночестве все, и прочувствовала на себе все его формы. И сейчас, в окружении тысяч людей и нелюдей, среди сотен кораблей, шума и гама, я была, как никогда, одинока.
На землю, скатываясь с моих ладоней, капали слезы. Пол под моими ногами был настолько сух, что влага не задерживалась на нем, впитываясь в толстый слой пыли и песка. Плакала я тихо, без рыданий и истерик.
Легкое прикосновение к волосам почти незаметное.
Первой мыслью было: «показалось». Утомленный мозг и не так шутил. Но кто-то снова осторожно коснулся меня. Медленно я подняла отяжелевшую голову и уставилась на самого невообразимого мужчину. Сакали. Его залитые тьмой глаза озорно сверками голубым огоньком радужки.
«Как у оршов» – пронеслась мысль.
У этих двух рас были одинаковые глаза, отличался лишь цвет радужной оболочки. В отличие от нас, белизны в их очах не наблюдалось. Глаза заволакивала чернота, словно татуаж сделан. Мужчина смотрел на меня с каким-то смеющимся выражением. Это немного злило.
– Твое? – он кивнул на мое объявление.
Оно все также сиротливо стояло справа от меня, ничуть не покосившись, и ясно давало всем понять, что вот тут на досках и ящиках, в общем, в груде портового мусора, сидит дипломированная неудачница. Та самая мусорщица, которая, наконец, заняла соответствующее ее происхождению место. И даже диплом престижной академии не смог отмыть от нее кило грязи.
– Мое, – печально выдохнула я.
Мужчина странно хитро ощерился в подобии улыбки. Правда, сейчас он больше на пиранью черноглазую походил. Это хищное выражение его красивой физиономии немного привело мои мысли в порядок.
– А документы к нему прилагаются или верить на слово? – продолжил расспросы он.
– Прилагаются, – кивнула я в ответ.
Я все еще притормаживала. И никак не могла понять, что он выведывает. Всем известно, что черони на свои корабли вообще практически никогда никого не нанимают из Солнечной системы.
– И, где же они, раз прилагаются? – не унимался сакали.
Его улыбка становилась все шире. И сейчас передо мной сидела уже не мелкая пиранья, а крупная акула, учуявшая жертву.
– В сумке, – донесла я до него умную мысль.
Мужчина отстранился, перестал улыбаться и пристально навел на меня взгляд. Не знаю, что он там видел, но лицо его мрачнело. Я же окинула взглядом его. Одет он был не так вульгарно и безвкусно, как утренние его соплеменники. Я бы даже сказала, что вещи его были шикарны и сидели на нем преотлично. Темные, обтягивающие стройные ноги, штаны из какой-то мягкой кожи. Яркая лиловая рубашка, расстегнутая аж на три забавные пуговички и обнажающая гладкую безволосую грудь. Сверху плащ из плотной фиолетовой материи. На ногах мягкие серые мокасины с каким-то лиловым узорчиком по верху.