Консультант по дурацким вопросам - стр. 5
– В девяносто втором году в Нальчике, – скучным голосом произнес Миша, – случился бунт в следственном изоляторе. Кто-то из бунтующих с крыши СИЗО бросил камень и попал начальнику по ноге. Начальник скомандовал придурков с крыши убрать. На крышу закинули три «зорьки». Крыша была покрыта гудроном с редким щебнем. Результат – пятеро тяжелораненых.
– Тьфу, блин…
– Другой случай, – все тем же скучным голосом доложил Миша. – У некоего офицера тогда же, в начале 90-х, рванула в руках дефектная «зорька». Травматическая ампутация по локоть, плюс ожоги, плюс осколочные ранения корпуса.
– Блин… Ладно, там холодильник старый, железный такой, «Розенлев». Будем считать, что он это выдержал и не развалился.
– Зачем? – только и спросил Миша.
– Они хотят, – ответили ему исчерпывающе.
– Соболезную.
– Ой, да в первый раз, что ли… Справимся.
Фигней какой-то занимаемся, подумал Миша. И чем дальше, тем больше. А так хочется сделать настоящее военное кино на современном материале, чтобы народ увидел – и как это выглядит в реальности, и как мы это можем снять. Ведь можем. И воевать, и снимать.
Но пока все, что у нас хорошо получается, – это, выиграв настоящую войну, проиграть информационную. Как продули «восемь-восемь-восемь». Кто первый крикнул «Россия напала на Грузию!», тот и победил. Доказать спустя год, что мы не верблюды, – это проигрыш. Потому что спустя год это никому не интересно.
Миша оторвался от ежедневника и уставился в окно.
За окном была весна, деревья зеленели, жизнь била ключом: над помойкой кружили вороны, посреди детской площадки раскорячилась по-большому собака. Скоро начнется беспощадная московская жара, когда выгорает кислород из воздуха и город превращается в газенваген. Удрать бы куда-нибудь в командировку, что ли. Вырваться хоть ненадолго из замкнутого круга. И в коротких паузах между форс-мажорами – это телевидение, парень, – как следует поразмыслить обо всем.
О том, на что похожа твоя жизнь, например, и так ли уж сильно тебе это нравится.
Он уже собрался выходить, когда телефон задребезжал снова.
– Да тьфу на тебя, – сказал Миша телефону. Поглядел, что за номер, и слегка приободрился. Звонил генеральный с «Прайм-ТВ», его граната в холодильнике вряд ли интересует, не тот масштаб. Разве что грузовик тротила и фабрика мороженого…
– Миш! Слушай, тут у нас такая, блин, фигня…
Ой, мама, подумал Миша.
Спокойно, спокойно. У них работает сам Пиротехник, он фабрику мороженого взорвет на раз-два, фонтан пломбира обеспечен. Не станет «Прайм-ТВ» из-за такой мелочи тебя дергать.
– Поговорить надо. Можешь приехать?
– Да! – выдохнул Миша.
– Э-э… Все в порядке? – заволновались на том конце.
– Да-да, – сказал он. – Наконец-то.
Бросил короткий взгляд в зеркало, решил, что бриться не обязательно, и вышел из квартиры. Есть у гражданской профессии свои плюсы – допустим, бреешься не когда положено, а когда действительно надо. И если надел камуфляж, значит, он тебе сегодня нужен, а завтра ты его снимешь. И никто не спросит, зачем ты поднял воротник, не прикажет вынуть руки из карманов и сделать лицо попроще. И заколку на галстук никто не заставит тебя цеплять. И еще куча утомительных мелочей, что формируют повседневную жизнь военного и подчас отравляют ее, тебя не касается.
Миша долго мог себе объяснять, как это хорошо, что он все-таки гражданский. Вот, допустим, если начальник твой идиот, трус и подлец – как ты поступишь? На гражданке ты, например, всегда можешь взять его за галстук без заколки и слегка этим галстуком придушить. Сама мысль о том, что такое возможно, здорово греет. На самом деле ты просто сунешь руки в брюки и уйдешь искать начальника получше. Или вдруг позвонят – вот как сейчас – именно тогда, когда тебе позарез надо переменить обстановку, а то совсем закис. И ты, не раздумывая и никого особенно не спрашивая, бежишь ловить удачу за хвост.