Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 2. Колхоз - стр. 7

Николина пожала плечами:

– Лиза, я не знаю. А в списках Миша есть?

– Да, Лена, я его там видела, – списки поступивших Воробьёва проверила вчера дважды.

– Тогда появится, – успокоила Лена, сникнув; с вечера её знобило, утром поднялась температура. Не желая волновать родителей, единственная дочь пообещала по возможности прислать из колхоза телеграмму.

Группа преподавателей стояла за спиной ректора института Орлова и изучающе оглядывала многократно превосходящую количеством толпу студентов. Декана Ломова пока не было, Горобова проверяла данные. И если взрослые сдерживали эмоции, то молодёжь, встретившись после каникул, галдела. Осматривая преподавателей, высказывать мнение о любом из них не стеснялись.

– Ой, дорогая редакция, как это Дыдыч на запарится в своей фуфайке? – фраза про редакцию была визиткой хоккеиста. Девушки захихикали. Миша гордо сбросил с плеч лёгкую ветровку и вытер лоб. Время перевалило за девять, утреннее солнце теперь грело сильнее, несмотря на набегающие тучки. Заведующий кафедрой гимнастики Гофман, на которого указал юноша, стоял перед всеми со злым выражением и придерживал руками полы стёганой ватной куртки.

Малкумов покачал головой:

– Так что ты хочешь, Миша? Ему уже сорок лет. А старым жар костей не парит.

– Армен, не не парит, а не ломит, и не жар, а пар, – поправила Кашина, строя глазки, и по-московски протянула: – Желчи в Дыдыче много, а она, как я слышала, жиры расщепляет.

– Кто бы говорил, – тихо усмехнулась гимнастка Лена Зубилина; летом ей не раз приходилось ставить на место заносчивую москвичку. Попинко улыбнулся. Андрей тоже был москвичом, а к ним у гимнастки отношение было особое, поэтому Зубилина отвернулась. Рядом тараторила Цыганок, рассказывая про пляж соседке по комнате Тане Маршал. Та в ответ кивала на сумку, где стояли банки с маминым ассорти из красных перцев и помидоров, не хуже венгерских от «Глобуса».

«Счастливые, – качнул головой Добров, – не знают пока, какой кошмар их ждёт. Нет, братцы, колхоз – это как марафон: всегда больно». Мысленно рассуждая, Стас вдруг заметил стоящую справа от него первокурсницу с русыми волосами, распущенными по плечам. Он медленно оглядел нарядный прикид стройной красавицы и по маленькой дамской сумочке понял, что она не из тех, кто проживает в общежитии.

– Это кто? – тихо толкнул Стас Галицкого. Не глядя в сторону девушек, Юра ответил также тихо:

– Лена. Николина. Высотница.

– Высотница? Прикольно. Высотниц у нас ещё не было… – Доброва как подменили. – Леночка, скажите, пожалуйста, а вы в колхоз для ваших божественных прядей выписали личного парикмахера? – Стас потянулся к волосам Кашиной. Народ захохотал, Галицкий улыбнулся.

– Я не Леночка, а Ирочка. – Девушка фыркнула и увернулась.

Стас выпучил глаза и оглянулся. Юра, всё ещё улыбаясь, сказал, еле шевеля губами и выразительно тараща глаза:

– Дурень, я тебе про соседку.

– Ах, про соседку? – объясняя до этого Кранчевскому, как поливать цветы и на сколько оборотов закрывать на ночь замки, Стальнов обернулся на смех.

– Привет, Лена, – помахал Галицкий, не ответив другу.

Николина вяло улыбнулась.

– У неё температура скачет, – поспешила объяснить Воробьёва. – А ты не знаешь, Юра, где Шумкин? – отсутствие друга занимало Лизу не меньше, чем состояние подруги.