Конклав - стр. 3
Не теряя ни секунды, я ворвался в палату. Мое сердце норовило выпрыгнуть из груди. Я никогда не слышал, чтобы Уинтер так кричала. Господи. Такие звуки – это нормально?
Подбежав к кровати, на которой она лежала, помог Алекс поддержать ее, пока доктор руководил потугами.
– Шесть, семь, восемь… – продолжила отсчет медсестра.
– Детка, – прошептал я, поцеловав Уинтер.
– Дэймон, – поняв, что я рядом, всхлипнула она.
– Девять, десять.
Уинтер выдохнула и опять жадно втянула воздух.
– Я боялась, что ты не успеешь. У меня воды отошли, когда мы ходили по магазинам. Он так торопится родиться.
– Я была с ней, – уточнила Алекс.
Крепче обняв Уинтер, я поцеловал ее лоб, щеки, губы, чтобы она чувствовала мою близость.
– Спасибо, – поблагодарил я Алекс.
Уинтер вздрогнула. Изучая ее лицо, заметил, как она прикусила губу, а в уголках ее глаз скопились слезы.
В мгновение ока я словно вернулся в прошлое, в тот домик на дереве. Пальцы восьмилетней девочки вновь грозили выскользнуть из моих, и я ничем не мог ей помочь.
– Почему она плачет? – рявкнул я на врача.
– Потому что мне больно, мать твою! – выкрикнула Уинтер вместо него.
– Ну, так дайте ей что-нибудь!
– Уже поздно, – пробубнил мужчина из-под маски, после чего выглянул из-за ее ног. – К тому же вы хотели родить естественным путем, верно?
– Черт, зачем? – выпалил я, посмотрев на Уинтер так, будто у нее выросли две лишние головы. – Мы это не обсуждали.
Она зарычала, опершись на локти.
– Ладно, глубокий вдох и тужимся! – скомандовал доктор. – Раз, два, три, четыре…
– А-а-а-а-а! – процедила Уинтер сквозь зубы. Все ее тело напряглось. Несмотря на желание понаблюдать за процессом, я не хотел от нее отходить.
– Пять, шесть, семь…
Кожа Уинтер раскраснелась, над бровями выступили капли пота.
– Восемь, девять…
Ее лицо исказилось, по щеке скатилась слеза. Она тихо вскрикнула. Не в силах отвести от нее глаз, я сжал кулаки. Господи, твою мать. Почему Уинтер отказалась от вполне легальных наркотиков, черт возьми?
– Хорошо, головка вышла! – сообщил нам врач.
Воздух покинул мои легкие, желудок сделал сальто. Когда я двинулся в сторону, чтобы посмотреть, она потянула меня обратно.
– Не бросай меня.
Нагнувшись, поцеловал ее, однако не смог сдержаться и засмеялся.
Не знаю, почему на меня накатило такое потрясающее чувство, чем бы оно ни было.
– Готова поспорить, это мальчик, – сказала Уинтер, глубоко дыша.
– Если ты ошиблась, тебе придется повторить для меня ту штуку с ванной, – напомнил я о нашем пари.
Мы не стали выяснять пол ребенка, решили устроить себе сюрприз.
Вопреки своему состоянию она тоже рассмеялась, парировав:
– Я в любом случае повторю, ты же знаешь.
– Ладно, тужимся еще разок, – произнес доктор.
Вместе с Алекс мы опять помогли Уинтер приподняться. Сделав несколько глубоких вдохов, она задержала дыхание, зажмурилась и стала тужиться под счет.
– Раз, два, три…
Обуреваемый потоком эмоций, я смотрел на ее лицо, но больше всего хотел просто держать Уинтер в объятиях. Мне не верилось, что это действительно происходит.
– Четыре, пять…
Я все испорчу, наделаю столько ошибок с ней и этим ребенком.
– Шесть семь, восемь…
И все же, черт возьми, я буду их любить. Плевать на идеальность. Единственное, чего я желал, – стать полной противоположностью своему отцу. Я хотел пережить подобный опыт с Уинтер еще миллион раз. Пусть у меня в душе до сих пор оставалось немало дерьма, я уже понимал, что был лучше Гэбриэла.